от нее. – Еще раз прости.
– Все хорошо, давай закончим дело.
Я кивнул. С сердцем творилось что-то непонятное. Огонь разгорелся в груди.
***
Я ждал ее, сидя на скамейке в свете фонарей, часто расставленных вдоль аллеи. Она была одета в красивое пальто; губы накрашены помадой. У меня чуть ли не перехватило дыхание – настолько красиво она сейчас выглядела. Я долго без слов смотрел на нее.
– Тебе нравится? – спросила она.
– Это просто божественно, боже мой… – она смущенно улыбнулась. – Но вот теперь мне кажется, что к такому пальто нужен мужчина получше. Не я.
– Что ты такое говоришь! Все в порядке.
Мы на такси подкатили к красивому пышному зданию в центре города – театру. Я вышел первым, быстро оббежал машину, открыл ей дверь. Она улыбнулась.
В первых рядах прохладного зала все было тихо, зато сзади уже шли бурные обсуждения и порой даже громкие возгласы. Это несколько раздражало, но я старался не обращать внимания. Мы сидели на галерке и смотрели на сцену. Я часто щурился из-за своего ужасного зрения, но все равно видел только разноцветные пятна вместо людей. С боков сцены стояли раскрашенные картонки, изображавшие деревья, позади протянули полотно, изображавшее какой-то дворец. По сцене ходила, кажется, девушка, следом за ней ходил мужчина. Сначала спела она, затем он… От них веяло напыщенностью и напускными, гиперболизированными чувствами. В общем, картона на сцене было очень много. Я даже расстроился, что позвал Дашу именно сюда. Такого бреда я не видел очень давно. Возможно, конечно, дело в том, что я почти никогда не ходил в театр. Последний раз я был здесь в светлые времена веселья и радости. Я снова вспомнил Катю… Шла какая-то комедия. Это было так ужасающе давно…
Я немного отодвинул кресло и откинулся на спинку. Практически не разбирая слов и музыки, доносившихся издалека, я смотрел на Дашу, периодически переводя глаза вперед, когда она поворачивалась ко мне. Свет сцены озарял ее лицо, то улыбающиеся, то смущенное, с легким румянцем, и оттого казавшееся еще красивее.
В сумеречном блеске на меня снова накатило странное чувство нереальности происходящего. Эта девушка как будто сошла с какой-то видеоигры, в которой разработчик воплотил свой идеал. Разве могут такие существовать в этом мире? Разве могут они существовать в моем мире? В моей среде? Но если и могут, то как я могу быть рядом с ней? Ей нужен лучший парень, не я. Я не достоин ее.
От всех этих мыслей мне стало плохо. Оно и понятно, разве правда хоть когда-нибудь приносит радость? Рука машинально полезла в карман и нащупала маленький сверток из фольги. Несколько минут я боролся с этим желанием и, слава Богу, все-таки смог отложить таблетку. Сейчас это явно не лучший вариант. Нужно дождаться конца представления, проводить Дашу до дома и уже потом забыться, уйти от реальности, уйти как можно дальше и глубже в пучины бессознательного.
– Тебе что-нибудь принести? – спросил я, когда начался антракт, и почти все зрители устремились к выходу.
– Знаешь… – начала она, но тут же остановилась, когда кого-то увидела.
Справа от меня стоял какой-то парень.
– О, приве-е-ет. Это мой одноклассник, – пояснила она, оборачиваясь ко мне.
Я пожал ему руку и решил все же сходить в буфет. Когда я вернулся, они сидели рядом, мило беседовали и смеялись. Я чуть не уронил стакан. Тупая боль отчаяния сжала сердце. «Они так хорошо смотрятся вместе, им так весело, его шутки в разы остроумнее моих. Да, он ей подходит куда больше», – сразу промчалось в голове. Когда он только пришел, мне хотелось напиться, сейчас же мне не хотелось ровным счетом ни-че-го. Я спустился вниз и сел на пустую лестницу. Вокруг не было никого. В голове возникали какие-то смутные образы, слова, легкая мелодия.
Я знаком с этой чудесной милой девушкой всего-ничего, мы с ней даже не состоим в отношениях, а я уже сгораю огнем и отчаиваюсь, когда вижу ее смеющейся над чужими шутками, в особенности, если шутки пускает мужчина красивее меня. Наверное, это ненормально.
Мне хотелось встать и уйти, идти куда глаза глядят, но сил не было. Я просто сидел на лестнице и смотрел в пол. Через несколько минут мне на плечо легла чья-то легкая рука.
– Что с тобой? – послышался до боли знакомый голос.
– Вовсе ничего. Все как всегда.
– Тебе плохо? Мы можем уйти.
– Я же говорю, что все как всегда, – более раздраженно проговорил я.
– Можно, я присяду рядом?
– Садись.
Даша села рядом.
– Может быть тебе станет лучше оттого, что я нахожусь здесь? Если бы я грустила, я бы очень хотела, чтобы ты просто был рядом.
Я посмотрел в ее блестящие глаза; мое настроение изменилось. Я не понимал, что происходит с ней и со мной. Давно перестал понимать.
– Спасибо…
Она улыбнулась.
– Не хочешь ли незаметно исчезнуть? – Она посмотрела на меня, и вдруг ее глаза блеснули дерзким огнем.
– Тебе тоже не понравилось это? – спросил я, делая ударение на последнем слове.
– Еще как.
Мы вышли на улицу. Небо, подозрительно выглядевшее еще с утра, окончательно заволокло тучами, дул несильный прохладный ветер. «Не зря я брал зонт», – подумалось мне.
– Что ж, раз представление оказалось никудышным, разреши отвести тебя хотя бы в ресторан.
– Да нет, я не хочу.
– Я все-таки настаиваю, – сказал я и заглянул ей в глаза.
– Хорошо.
Мы пошли пешком. В двух кварталах от нас как раз находилось неплохое и, что самое главное, не очень дорогое заведение, где можно вкусно поесть. И это был даже не «Макдональдс». И не «KFC».
– Знаешь, это было что-то очень странное, – начала она, усмехнувшись. – Представление я бы описала так: странно одетые мужчина и женщина очень странно двигаются под музыку и поют странные песни.
– Очень точная характеристика, – подметил я. – И ведь я прекрасно понимаю, что это все должно означать, но все это выглядит так фальшиво и ненатурально, что я даже смотреть-то не мог.
– Мне становилось порой даже стыдно за актеров.
– И смешно, – добавил я.
– Это точно.
Грянул гром. С неба на землю посыпались зернышки дождя. На самом деле я люблю дождь. Люблю его капли, стекающие по стеклу, люблю его звук, его свежесть, люблю этот особенный землистый запах, остающийся после него. В такие дни я почему-то снова начинаю чувствовать себя живым, точно дождь смывает с меня все то тяжелое, что лежит на сердце, все те неопределенные томления, которыми забита моя душа.
Сначала чуть-чуть, затем сильнее, а затем и
