Почти все слуги уволились — вот почему здесь сейчас столько незнакомых лиц. Если бы не Андреас, мы бы потеряли половину сотрудников фирмы. А контракт с Легар… не единственное дело, которое я завалил. Все гораздо хуже. Я не просто забросил дела. Я утратил интерес к компании. Именно поэтому отец и Андреас решили поговорить со мной. У них на самом деле не осталось другого выхода. Я слишком много напортил. Их ультиматум заключался в том, что я должен взять себя в руки, иначе они выкинут меня из совета директоров. Они упомянули о тебе только потому, что знали: первопричиной всему стал именно твой уход. Они были со мной откровенны, сказали, в кого я превращаюсь, и попросили подумать, почему ты не хочешь возвращаться к такому человеку. Они помогли мне понять, что я сам во всем виноват. Они оказались правы. Я смотрел на человека, в которого превратился, и мне стало стыдно.
— Пенелопа сказала, что они давили на тебя, чтобы ты произвел на свет наследника.
Яннис цинично рассмеялся:
— На Андреаса и Пен они тоже давили. Без конца намекали, и не слишком тонко. Единственный раз они заговорили о наследниках со мной, когда много выпили. Тогда они предложили попробовать снова, когда я тебя верну. Наверное, думали, что так меня утешают. Поддерживают. Ты ведь знаешь, какие они.
Керен закрыла глаза.
Да. Она знала. Старшие Филипидисы вовсе не были жестокими людьми. Вручая ей визитку своей помощницы по закупкам, Нина считала, что оказывает услугу будущей невестке. Для Филипидисов важен имидж. Важнее имиджа фамильная компания, а важнее компании — семья.
— Я знал, что эти дни станут днями истины.
Она открыла глаза.
— Я знал, что ты приедешь на день рождения Софии. — На его губах появилась грустная улыбка. — Все время, что я тебя искал… я держал слово, что позволю тебе беспрепятственно навещать ее. И мне очень трудно было сдержать слово. Слуги всегда извещали меня, что ты здесь, но я всякий раз ждал, пока ты уплывешь, и только потом шел за тобой. — Улыбка стала шире. — Ты всегда исчезала бесследно. Я уже начал думать, что ты покрасила яхту специальной краской.
Она улыбнулась в ответ:
— Я же тебе говорила. Маленькие яхты могут заходить в крошечные бухты и прятаться так, как не могут более крупные суда.
— И все же я не променяю «Амфитрит» на яхту, которая меньше моей гардеробной. — Краткий миг веселья прошел. Его горло снова перехватило, и он склонил голову перед тем, как посмотреть ей в глаза. — Я знал, что сейчас мне придется нарушить слово. Это единственное слово в жизни, которое я нарушил. Я понимал, что у меня будет последняя попытка вернуть тебя, и, если она не удастся, мне придется тебя отпустить. И вот попытка не удалась, и я сдержу слово.
Сама не зная, что Яннис имеет в виду, она смотрела, как он включает телефон.
Лицо у него ненадолго застыло, потом он ссутулился.
— Как я и думал. Твою яхту вернули. — Он налил себе двойную порцию бурбона, выпил одним глотком, вытер губы тыльной стороной ладони и тяжело вздохнул. — Значит, тебе пора уходить.
Керен молча смотрела на него, не в силах даже дышать.
Он снова посмотрел в экран телефона:
— Дай мне одну минуту.
— Яннис!
Он не поднял головы.
— Прошу тебя, glyko mou. Одну минуту…
Она смотрела на него, не дыша. Наконец он поднял голову и сказал:
— Готово…
Раньше она не видела такого выражения в его глазах. Оно ее напугало.
— Я деактивировал замки, — ровным тоном объяснил он. — Теперь ты можешь выйти. Даю тебе слово, что не пойду за тобой и не попытаюсь тебя искать. Кроме того, я перевел десять миллионов евро на твой счет. Часть первоначального соглашения. Остальное переведу в понедельник…
— Мне не нужны твои деньги! — От страха у нее перехватило дыхание.
Он пожал плечами:
— Знаю, что не нужны, но они твои. Купи себе другую яхту. Отдай деньги на благотворительность. Делай с ними, что хочешь. В понедельник передай бумаги своему адвокату. Судья поставит свою печать через десять дней. И мы оба будем свободны.
— Свободны? — машинально повторила она. — Значит, все серьезно? Ты меня отпускаешь?
Его губы изогнулись в такой печальной улыбке, что у нее сжалось сердце.
— Что еще я могу поделать? Ты моя, а я твой, и я бы никогда не перестал бороться за тебя и за нас по собственной воле. Но сейчас я понял: дело не в том, кто уступит первым. Дело в том, что лучше для тебя и для меня. Иными словами, я должен тебя отпустить. После того как ты вернулась, мне иногда казалось, будто я одерживаю верх — будто мы одерживаем верх. Но сейчас я вынужден признать свое поражение. Ты сразу поверила Пенелопе, потому что хотела уйти…
— Все не так!
— Так, — решительно возразил он. — Ты никогда не хотела вернуться ко мне. Сейчас я тебя заставил. С того дня, как тебя увидел, я понимал, что удерживать тебя насильно невозможно. К сожалению, мне ты больше не веришь; придется мне научиться жить без тебя.
Несправедливо по отношению к нам обоим, если я буду пытаться чинить то, что не подлежит починке. Я буду всегда любить тебя, glуко mou, но нам обоим пора жить дальше и оставить прошлое в прошлом.
По-прежнему пораженная тем, как все обернулось, Керен смотрела, как Яннис нажимает кнопки кодового замка. Крепко прижимая к себе сумку, она следом за ним вышла к бассейну.
На горизонте темноту прорезал первый солнечный луч.
Вдали включились наружные огни. К ним шла какая-то фигура.
— Это, наверное, Ники с ключами от твоей яхты, — тихо сказал Яннис.
Ключи передали ей молча. Она сунула их в карман. Они оказались неожиданно тяжелыми. Потом Ники исчез.
— Здесь я с тобой распрощаюсь, — более беззаботно проговорил Яннис. — Оставлю тебя, чтобы ты попрощалась с Софией. Желаю тебе безопасного плавания.
— Спасибо, — хрипло ответила она. Все так стремительно перевернулось, что ей с трудом удалось найти голос. Она пыталась включить и мозги. — Ты тоже береги себя.
— Конечно.
Они долго смотрели друг на друга. Наконец Яннис легко погладил ее пальцем по щеке:
— Прощай, glyko mou.
— До свидания, Яннис.
Он в последний раз склонил голову и, развернувшись, быстро зашагал к вилле.
Он не обернулся.
Двигатель завелся с первого раза.
Керен крепко держала румпель. Ей необходимо было за что-то крепко держаться! У нее дрожали руки.
Утром звонко пели птицы; они
