Рассел сжал ее руку и взволнованно сглотнул.
– Не знаю, как об этом рассказать… Не найду нужных слов. В общем, когда ты рядом, я совсем по-другому себя ощущаю и мир вокруг будто становится красочнее, многограннее… Когда появилась ты, я вдруг будто очнулся от многолетней дремы и понял, что живу не зря, что появился на свет для некой великой цели. – Он снова растерянно усмехнулся. – Наверное, путано объясняю. И, может, не вызываю подобных чувств в тебе. Тогда… прости. И забудь обо всем.
Душа Лесли кричала: у меня к тебе бездна чувств. И забыть я не смогу ничего, особенно тот поцелуй. Но она лишь неуверенно покачала головой, опасаясь снова обжечься. Рассел забрал у нее стаканчик, поставил его на торговый автомат, взял ее за вторую руку и долго вглядывался в лицо, пытаясь угадать, о чем ее мысли.
– Если же… я тебе хоть немного нужен… Если все, что у нас было – разговоры, откровения, духовная близость… Если все это имеет для тебя какое-то значение…
Он кашлянул, опустил глаза и крепче сжал ее руки. По-видимому, говорить ему было невероятно сложно. А ведь минуту назад он прекрасно владел собой, подумала Лесли, с жадностью изголодавшегося в беготне и играх ребенка рассматривая каждую его черточку. Родной мой, любимый…
– Если все это имеет для тебя хоть какое-то значение, – повторил Рассел, не поднимая глаз, – тогда, прошу, останься. Хотя бы не бросай меня…
Лесли еще мгновение-другое смотрела на него, смакуя разливающееся по груди живительное тепло и боясь поверить в невероятное.
Рассел напряженно ждал. Она слышала его дыхание, чувствовала стук сердца. Люди вокруг спешили улететь по делам или в отпуск, что-то обсуждали, о чем-то спорили. Жизнь шла своим чередом, на пятачке же, где стояли он и она, время как будто застыло.
Лесли медленно достала из кармана телефон и, не посмотрев на часы, набрала номер матери.
– Алло? – послышался из трубки ее бодрый голос.
– Мама, я… опоздала. Опоздала на самолет, – произнесла Лесли.
– Как это опоздала? Ты сказала, вылет в семь тридцать. И что из дома выедешь пораньше… Ты где? В аэропорту Кеннеди?
– Да, – ответила Лесли. Правдоподобной лжи не придумывалось. А рассказать правду она не могла, ведь сама еще не вполне понимала, что происходит и чем закончится эта столь неожиданная и столь горячо желанная встреча.
– Значит, у тебя еще уйма времени, – озадаченно констатировала мать. – У вас только шесть двадцать. До взлета больше часа, лапуль!
– Правильно, – сказала Лесли, растерянно кивая и глядя в пол. – До взлета больше часа…
Рассел, вдруг все поняв, притянул ее к себе и так крепко обнял, будто она была его единственным ребенком и едва не погибла прямо на его глазах, но чудом уцелела. Трубка чуть не выпала из ее руки.
– Лапуль? – настороженно позвала мать. – Что там у тебя происходит?
Лесли немного отстранилась, чтобы можно было говорить.
– Я потом все объясню. Ладно, мам? Скучаю, жду дома. – Она убрала телефон в карман и, позволяя загнанным в угол чувствам выплеснуться наружу, обвила руками крепкую шею Рассела.
– Ты мое спасение, моя награда, моя сбывшаяся мечта, – горячо и пылко зашептал он ей на ухо. – Лесли… Моя сладкая Лесли…
Наевшись фруктовых салатов, желе и мороженого, Терри, Том и Шелли отводили душу в просторной игровой зоне. Ресторан был специальный, для детей, поэтому все здесь – меню, посуда, форма столиков и ламп, даже костюмы официантов – поражало воображение многоцветием и сказочностью.
– По-моему, Терри в последнее время стал совсем другим. – Лесли прекрасно вписывалась в обстановку. Тоже вдоволь налакомившаяся мороженым, она сидела на высоком ярко-красном табурете и с улыбкой наблюдала, как Теренций, Том и Шелли лазают по горкам подвесного лабиринта. – Чаще смеется, больше играет с другими детьми, бегает, шумит.
– Да, я тоже заметил, – ответил Рассел. Он смотрел то на нее, то на детей и казался совершенно счастливым.
– Может, это потому, что Ребекка теперь работает в садике? – предположила Лесли.
Патриция, узнав о том, что Рассел имеет полное право ухаживать за ее племянницей, как будто устыдилась своего поведения и теперь, как ни удивительно, старалась быть помягче. С Лесли, с другими подчиненными, а главное – с детьми. Поэтому Терри не стали переводить в другой детский сад, а Лесли по-прежнему работала под началом тетки во второй половине дня, хоть уже и склонялась к мысли, что должна вернуться к переводу и планировала в ближайшие дни встретиться с отцовским знакомым из «Даблдей».
Задумку привлечь к организации праздника Ребекку Байлджер Патриция приняла настороженно, но, услышав, как та играет, сама предложила ей постоянную работу. Ребекка, едва не прослезившись, без раздумий согласилась.
Рассел медленно кивнул.
– Да, отчасти дело в Ребекке. Он же мальчишка на редкость сообразительный, прекрасно видит, что мать воспрянула духом. И рад больше бывать с ней рядом. Все благодаря тебе. – Он наклонился и коснулся губами виска Лесли, в том месте, где едва виднелась голубая змеистая венка.
Она прижалась щекой к его плечу, на миг замерла и чуть отстранилась.
– Почему ты сказал «отчасти»? Терри радуется и чему-то еще?
Лицо Рассела сделалось загадочным.
– Сбываются его мечты. Он открыл мне на днях свой секрет.
– Какой? – с детски неприкрытым любопытством спросила Лесли.
– Терри давно мечтает, чтобы у его мамы появился муж. А с тех пор, как я развелся, – и чтобы у меня была жена.
К щекам Лесли прилила краска. Она пожала плечами, не зная, как себя вести, и страшно смутилась.
– По его мнению, вторая его мечта скоро осуществится, – с невозмутимым видом проговорил Рассел.
Лесли засмеялась, неловко маскируя свою растерянность.
– Он читает слишком много сказок. А в большинстве из них в этом и заключается смысл. В самом конце принц и принцесса женятся, чтобы жить долго и счастливо.
– А для тебя это разве не важно? – вдруг посерьезнев, спросил Рассел. – Ты же сама говорила…
Он смотрел на нее так пристально, что она совсем сконфузилась и потупила голову.
– Что говорила?
– Что хочешь создать крепкую здоровую семью?
– Ну да… говорила. – Лесли снова пожала плечами. Рассуждать на эту тему тогда, когда их не связывала столь головокружительная близость, было куда проще. – И да… хочу.
Рассел бережно, будто страшась поцарапать белую кожу, провел пальцем по ее щеке.
– Я люблю тебя, Лесли, – вдруг просто и с дурманящей нежностью в голосе сказал он.
Лесли на миг обмерла. Никогда прежде они не произносили этих слов – незатейливых, повторенных миллионы раз тысячами влюбленных. В Нью-Йорке, на Аляске, в Австрии… Сегодня, вчера, несколько веков назад. До этой минуты объяснения были как будто не нужны – говорили сами за себя пламенные взгляды, жаркие объятия и обжигающие поцелуи. Их с того вечера, когда Рассел разыскал ее в аэропорту, было бескрайнее море.
