Сэт рванул ее вниз, под себя, и прижал своим телом к кровати. Его руки лихорадочно пробежались по ее бокам, а потом он уперся локтями в кровать, освобождая Эшли от веса своего тела. Руки больше не принимали участия в чувственном обольщении, губы Сэта пленили ее. Эшли задыхалась от ощущений, обрушившихся на нее, ее руки обвились вокруг его шеи, и она отдалась его натиску. Ее тело больше не принадлежало ей: оно изгибалось и льнуло в Сэту. Он оставил ее губы и проложил огненную дорожку вниз, оставив влажный след на шее и уткнувшись в ямку у ее основания. А потом его руки рванули ворот ее халата и обнажили белоснежную грудь Эшли.
Он слишком долго ничего не делал, и Эшли распахнула затуманенные глаза. Взгляд Сэта не отрывался от ее груди, от напрягшихся сосков, и она почти физически ощущала этот взгляд. Эшли почувствовала, что желание захлестывает ее. Сэт застонал. Этот звук вибрацией пронесся по его телу и странным образом перетек в нее. Эшли задрожала. Она издала странный просящий звук, и Сэт перевел свой горящий взгляд на ее лицо.
— Ты хочешь этого?
Она изогнулась, прижимаясь к нему.
— Я хочу услышать… Скажи это мне!
— Да… я хочу…
Он застонал и припал к ее соску, и Эшли не сдержала крика восторга. Она не подозревала, какая чувственность дремлет в ней, но сейчас у нее не было сил ни удивиться этим неистовым чувствам, ни испугаться их. Ее руки вцепились в плечи Сэта, потом скользнули под халат, и Эшли принялась стаскивать его с мощных плеч Сэта. Его гладкая упругая кожа была под ее руками, но ей и этого было мало. Едва ли осознавая, что делает, Эшли нащупала пояс его халата и принялась лихорадочно развязывать его. И, когда дело было почти сделано, Сэт остановил ее:
— Не так быстро, дорогая, иначе мы спалим друг друга.
Он схватил ее запястья, прижал ее руки к кровати и принялся ласкать ее. Только тут Эшли осознала, что он оказался проворнее и уже успел распахнуть на ней халат.
— О, Сэт, пожалуйста… — простонала она, сама не зная, о чем его просит. Она просто сгорала, и он был обязан что-то сделать, чтобы загасить этот огонь, который сам же и вызвал к жизни.
— Пожалуйста… пожалуйста…
Внезапно он оставил ее.
— Ты должна остановить меня, пока я не зашел слишком далеко. Останови меня… — прохрипел он.
Эшли приоткрыла ставшие невероятно тяжелыми веки.
— Нет… не оставляй меня… — Эти слова, сорвавшиеся с ее губ, не повергли ее в ужас, не заставили прийти в себя. Они были сейчас такими естественными, такими нужными… — Иди ко мне…
Эшли обхватила Сэта и притянула к себе. Он повиновался.
— Я не могу больше ждать…
— Не было никакого Джима, Марка или кого-то еще…
— Да.
— Почему ты не сказала мне?..
— Зачем?
— И правда, зачем? Как это вообще мне в голову пришло?
Сэт сел на кровати. Оставшись без его тепла, Эшли распахнула глаза. Прямо перед собой она увидела его тело. Кажется, Сэт продолжал что-то говорить, но ее органы чувств сейчас могли выполнять только одну функцию, и Эшли занялась созерцанием. Как он красив, просто совершенство…
Он изменил позу, пытаясь заглянуть в ее лицо, и Эшли залюбовалась игрой его мускулов.
— Эшли! — взревел Сэт, и она с неохотой оторвалась от своего занятия. — Скажи мне, дорогая, для кого я сейчас сотрясаю воздух? — обманчиво мягким голосом спросил он.
— Не имею ни малейшего понятия.
Она одарила его такой сонно-чувственной улыбкой, что у Сэта отвисла челюсть. Он сделал несколько судорожных мелких вдохов, как будто легкие отказывались ему повиноваться, но на Эшли это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Она сейчас находилась в каком-то ином измерении и была так абсолютно счастлива, что любые слова Сэта не вырвали бы ее из этого состояния. На нее снизошел небывалый покой. В ней жила любовь. Невообразимая, всепоглощающая. И сейчас, вырвавшаяся наружу, она засияла ослепительным солнцем, заполнившим без остатка все существо Эшли. Она была рядом с Сэтом, она вкусила его, и ее мозг после этого отказывался погружаться в пучину будней. Это будет потом, без него. Она не испортит эти райские мгновения, будет наслаждаться ими, но ни за что не даст ему знать про свою любовь. Пусть он думает, что хочет… Эшли не ощущала никаких угрызений совести, паники или чего-то подобного. Она зажмурилась и потянулась. Потом опять распахнула глаза. Сэт во все глаза смотрел на нее, и Эшли захотелось рассмеяться. Она бы так и сделала, но Сэт притянул ее к себе со словами:
— Думаю, настало время преподать тебе урок номер три, дорогая…
Позже он отнес ее в душ и там преподал урок номер четыре.
— Мне очень странно это твое состояние, — неожиданно признался Сэт, когда несколько часов спустя они сидели в кухне. За окном было совсем темно. — Еще вчера ты кидалась на меня, как разъяренная кошка, а сегодня…
— Это от неудовлетворенности…
— Что?
— Ты слышал.
— А что произошло сегодня, что ты решила дать волю своему темпераменту?
— Наверное, я осознала себя свободной. Марси выходит на работу, и я больше не буду твоей подчиненной.
Сэт нахмурился.
— И что ты теперь думаешь делать? — сдавленно поинтересовался он, сверля ее взглядом.
— Я еще не думала об этом, — жизнерадостно объявила Эшли, не замечая, что это заявление заставило его лицо уподобиться грозовой туче, — но это не должно тебя беспокоить. Я что-нибудь придумаю…
— Эшли, я не отпускаю тебя. Если ты помнишь, я предлагал тебе должность своего личного помощника.
Настала очередь Эшли хмуриться.
— Я не думаю, что ты должен это делать. К тому же теперь мне достаточно затруднительно будет… работать на тебя.
— Но почему, черт возьми?! — взвился он.
Теперь они неожиданно поменялись ролями. Сэт был подавлен, а Эшли абсолютно спокойна.
— Да потому, что я не могу смотреть на тебя и не думать о твоей постели и о тебе в этой постели, — шутливо сказала она. — Ты мне ничего не должен, я ничего не хочу от тебя…
— Зато я хочу. Я не могу после этого пустить все на самотек.
— После чего — этого?
— О-о-о… — застонал он, — ты сведешь меня с ума. После того, как мы с тобой переспали.
Переспали… Ужасное слово. В душу Эшли начал просачиваться темный холод, подавляя жаркое сияние золотого солнца. Почему Сэт не сказал «занимались любовью»?
— Вот как… Чего же ты хочешь? — Эйфория улетучивалась гораздо быстрее, чем Эшли ожидала.
— Я хочу ответственности.
— Что? — Она не могла прийти в себя от изумления. — Это слова не твоей роли…
