— А господин Вандербильд из Нью-Йорка дошел аж до тридцати!
— Господа Беринги из Лондона — до сорока!
— А господа Ротшильды из Парижа покупали за шестьдесят тысяч!
Читатели знают, насколько достоверны все эти преувеличения, столь охотно распространяемые толпой. Еще немного, и цена билета превзошла бы размеры главного выигрыша!
Но если авторы новостей не сходились в вопросе о предложенных Гульде суммах, то все они вполне единодушно оценивали козни ростовщика из Драммена.
— Ну и гнусный же мошенник Сандгоист! Как было не пожалеть таких славных людей!
— Да его уж давно знает весь Телемарк, это ведь не первая его проделка!
— Говорят, он выложил за билет кругленькую сумму, а покупателя-то на него и не нашлось.
— Верно! Никто не захотел с ним якшаться.
— И неудивительно! Билет был хорош, только пока им владела Гульда Хансен!
— Ясное дело! В лапах Сандгоиста он и гроша ломаного не стоит!
— Так ему и надо! Пускай потеряет те пятнадцать тысяч, что выложил за него!
— А вдруг этому негодяю достанется главный выигрыш!
— Ему-то!.. Ну уж вы скажете!
— Такое было бы совсем несправедливо! Во всяком случае, пусть поостережется соваться нам на глаза!
— Верно, уж мы его встретим по-свойски!
Вот каково было всеобщее мнение о Сандгоисте. Впрочем, по этой ли, по другой ли причине, ростовщик как будто не намеревался приезжать на розыгрыш лотереи: мы уже знаем, что накануне он еще находился у себя дома, в Драммене.
Гульда пришла в крайнее замешательство, она тяжело опиралась на руку брата, который старался побыстрее миновать беседующих и не вслушиваться в их речи; оба вдруг испугались, что многочисленные доброжелатели из толпы узнают их и, чего доброго, вздумают приветствовать.
Они питали смутную надежду повстречать где-нибудь на улице Сильвиуса Хога. Но этого не случилось. Однако по нескольким замечаниям, оброненным в толпе на площади, они поняли, что о возвращении профессора в Христианию уже стало известно. С утра его видели шагающим по городу с озабоченным видом человека, у которого нет ни минуты свободной ни для расспросов, ни для ответов; путь его лежал то в сторону порта, то в Министерство морского флота.
Конечно, Жоэлю достаточно было спросить у любого прохожего, где живет профессор Сильвиус Хог, и ему тотчас поспешили бы указать его дом или даже проводили бы. Но он побоялся проявить назойливость и, поскольку встреча их была назначена в гостинице, решил вернуться именно туда.
Да и Гульда в половине одиннадцатого попросила брата о том же. Она чувствовала себя усталой и разбитой, к тому же пересуды толпы, где то и дело звучало ее имя, сильно расстроили ее.
Вернувшись в «Викторию», она тотчас поднялась в свою комнату, чтобы дождаться там прихода Сильвиуса Хога.
Что же касается Жоэля, то он остался в вестибюле гостиницы. Зайдя в читальный салон, он машинально принялся перелистывать газеты Христиании.
Вдруг лицо его покрылось бледностью, взгляд помутился и газета выпала из рук.
В «Morgen Blad», среди новостей с моря, он прочел следующее сообщение, поступившее с Ньюфаундленда:
«Сторожевой корабль «Телеграф», прибыв в предполагаемый район кораблекрушения шхуны «Викен», не обнаружил там никаких следов бедствия. Поиски на Гренландском побережье также не дали никаких результатов. Следовательно, можно утверждать с полной уверенностью, что ни одному члену экипажа «Викена» спастись не удалось».
— Здравствуйте, господин Бенетт! Мне всегда приятно пожать вам руку, когда представляется такой случай!
— А для меня это всегда почетно, господин Хог!
— Приятно, почетно, почетно, приятно… что ж, одно стоит другого, не правда ли? — весело отвечал профессор.
— Я вижу, ваше путешествие по Норвегии завершилось благополучно?
— Оно еще не завершено, оно лишь окончено в нынешнем году, вот так-то, господин Бенетт.
— Ну что ж, господин Хог, расскажите мне о тех славных людях, с которыми вы свели знакомство в Даале.
— Они и в самом деле славные, славные и мужественные, и то и другое.
— Судя по тому, что пишут в газетах, они достойны всяческого сожаления.
— Это правда. Мне никогда не приходилось видеть, чтобы несчастья столь упорно преследовали одну и ту же семью.
— Да, вы правы, господин Хог. Сперва эта беда с «Викеном», потом дело с мошенником Сандгоистом.
— Вот именно, с гнусным мошенником, господин Бенетт.
— В конечном счете Гульда Хансен поступила правильно, обменяв свой билет на закладную под дом.
— Вы находите? А почему вы так думаете, господин Бенетт?
— Ну как же — получить пятнадцать тысяч марок за почти несбыточный шанс…
— Ах, вы рассуждаете как практичный человек и негоциант! — возразил профессор. — Но можно ведь взглянуть на эту сделку и с другой стороны, а именно, со стороны сентиментальной, а чувства не поддаются трезвому расчету.
— Разумеется, господин Хог, но позвольте мне заметить, что ваша протеже, вероятно, получила за свои чувства сполна!
— Откуда вы знаете?
— Да вы прикиньте сами! Что представлял из себя этот билет? Один шанс на выигрыш из миллиона.
— Вы правы, это очень мало, это ничтожно мало!
— Вот люди очнулись от своей горячки и пораскинули мозгами. А теперь говорят, что Сандгоист, который купил билет, надеясь разбогатеть на нем, не может найти покупателя.
— Похоже на то, господин Бенетт.
— Вот выйдет скандал, если этот чертов ростовщик все-таки сорвет главный выигрыш!
— Да, вы не преувеличили, выйдет именно скандал, и прегромкий!
Говоря это, Сильвиус Хог прохаживался по магазину или, вернее, по базару господина Бенетта, столь известному и в Христиании, и по всей Норвегии. И в самом деле, чего только здесь не было! Коляски и повозки — целыми дюжинами, сундучки и поставцы для провизии, корзины с винами, штабеля ящиков с консервами, одежда и снаряжение для туристов, даже путеводители, описывающие всевозможные маршруты — от самых затерянных селений Финмарка до Лапландии, да что там! — даже до Северного полюса! И это еще далеко не все! Знайте, что господин Бенетт предлагал любителям естествознания различные образцы минералов и руд, чучела любых птиц, пресмыкающихся и прочих представителей норвежской фауны.[111] И нелишним будет сообщить также, что именно здесь вы могли бы увидеть самую полную коллекцию драгоценностей и безделушек в национальном стиле.
Так что этот господин был добрым гением[112] туристов, желавших посетить Норвегию, — гением поистине универсальным, без которого Христиании трудно было бы обойтись.
