— Прекрати. Мы не можем заняться этим здесь. — Она начала поправлять и разглаживать одежду, одновременно пытаясь восстановить дыхание и самообладание. — И вообще, прекрати меня касаться на работе. И прекрати все время смотреть на меня соблазняющим взглядом.
Стивен тоже начал приходить в себя, и его первоначальное недоумение и обида сменились несколько нервным смехом. Своеобразная разрядка после перенесенного.
— Не вижу ничего смешного. Я прошу тебя, чтобы ты перестал меня ежесекундно трогать…
— Можешь не продолжать. Я уже понял. Не строить тебе глазки. Не обнимать и не целовать. Не запускать руки под одежду. Ничего, если я хотя бы буду дышать в твоем присутствии? Хотя бы на это у меня есть право?
— Есть, конечно, и никто на него не покушается. Но всему свое время и место. Часы приема посетителей официально еще не закончились. Ты хоть бы дверь закрыл, а лучше отложил бы отработку своих приемов совращения работающих женщин на более удобное время.
Она даже начала легонько подталкивать его к выходу, преодолевая желание наброситься на него самой, сорвать с него одежду и предаться разнузданному сексу прямо на столе или даже на полу кабинета. Прежде чем вытолкнуть его за порог, она осторожно выглянула в коридор. К счастью, тот по-прежнему пустовал.
Любовный бой не состоялся, противники временно разошлись по углам, подсчитывая потери и строя планы на будущее. Все впереди. Война между полами только начинается. Или наоборот, вступает в свою решающую стадию? Кто знает?
Да, рядом со Стивеном нельзя расслабляться. Дженифер внушала это себе ежедневно, по несколько раз. Это стало своеобразным ритуалом, важным элементом аутотренинга. В ее варианте это будет звучать как «Стивен, не приставай ко мне» и «Убери свои руки». Но не уходи далеко, ибо без тебя еще хуже. Это обеспечивало эмоциональную устойчивость и способность находиться рядом с этим мастером совращения.
Она думала об этом и сейчас, возвращаясь на машине с работы в свое новое жилье. Ветерок приятно обдувал ее разгоряченный лоб и щеки, огибая ветровое стекло. В местном климате можно ездить с откидным верхом круглый год.
Мысли перескочили на проблемы, связанные с домом. Как удачно все получилось. Особенно по расположению. Почти на берегу океана, к которому она так привыкла за время жизни в Калифорнии. В окружении пальм, с красивым цветником и газоном. Всю необходимую мебель уже завезли. Стены она сама подкрасила. Так что получилось весьма милое и приятное убежище для спасения от волнений и эксцессов военного мира.
А сейчас она не одна. Приехали родители. Отец пробудет еще пару дней, потом улетит в Вашингтон. Мать задержится еще на неделю. Потом, наверное, тоже будет перебираться к отцу, если вопрос с его работой в Пентагоне окончательно решится. Заодно, благодаря приезду матери, на какое-то время отпадает проблема с приготовлением пищи.
Вот уж чего Дженни с детства не любила, так это готовить. К счастью, она была неприхотлива в еде, и это как-то спасало, если, конечно, не предвиделись гости. Поэтому холодильник обычно пустовал, а меню состояло из самых незамысловатых блюд типа овсянки или кукурузных хлопьев с молоком, пиццы или йогурта.
Так что, можно констатировать, что мисс Локсли, к сожалению, не унаследовала от миссис Локсли любовь к бесконечному торчанию на кухне, в окружении шипящих, шкворчащих, режущих и вращающихся предметов, а также соблазнительных запахов. Зато у матери это прекрасно получается, изысканно, талантливо и с любовью. Она просто расцветает на кухне, отдыхая там телом и душой. Классическая американская домохозяйка в своей епархии. С полным набором кухонных комбайнов и огромной поваренной книгой с бесчисленными рецептами.
А отец любит возиться с зеленью, особенно с цветами. Видимо, сказывается постоянное пребывание на кораблях, где так не хватает земли, травы и деревьев, где не услышишь пения птиц. Так что у него тоже найдется, чем здесь заняться.
До выпуска учебного курса оставалась всего одна неделя, и интенсивность тренировок еще более возросла. Дни проходили хаотично и нервозно. Стивен был на грани нервного и физического истощения. Забыл даже, когда последний раз спал всю ночь, забыл, когда последний раз нормально питался. Но все равно он не променял бы такую жизнь ни на что. Правда, кое-что в ней можно было бы поменять. Его отношения с Дженифер.
Их отношения начались необычно, в виде спонтанного и занимательного эротического приключения, горячего и яркого. Его огонь до сих пор воспламенял их чувства. Однако она периодически делает вид, что все ушло в прошлое, и по сравнению с работой не имеет особого значения.
В своих предыдущих отношениях с женщинами он бы не обратил внимания на эту ситуацию. Особенно когда речь шла о чисто сексуальной сфере. Стив раньше считал, что ни одна женщина, какой бы великолепной она ни была в постели, не заслуживает чрезмерного поклонения и излишних переживаний. Но так было до встречи с Дженифер, страстной, целеустремленной, требовательной и неисправимой.
Вначале он тоже думал о ней только в сексуальном аспекте. Однако теперь он знал о ней гораздо больше. О ее симпатиях и антипатиях, и над чем она смеется, и от чего грустит, и чего она хочет от жизни.
Его чувства к ней усложнились и углубились, перешли из чисто физической, сексуальной сферы в гораздо более тонкую, до сих пор неведомую Стиву. Теперь он хотел большего от этих встреч, от их общения.
Рабочий день уже окончился, и пора было отправляться домой, в свою казенную обитель. Но одному идти туда не хотелось. Нужен был спутник, и лучше всего женщина. И не просто первая попавшаяся, а та, которую знал он, и которая знала его. Женщина, которая бы по одному его взгляду понимала, чего он хочет. Сейчас ему хотелось, чтобы в постели он мог прижаться к теплому и мягкому женскому телу, чтобы его обнимали ласковые руки, чтобы чувственные губы изгибались в улыбке. Он четко представлял ее внешний облик.
Дженифер. Ему была нужна она, и только она. Он вдруг осознал, что находится возле медицинского пункта, и тут увидел ее, выходящую из здания, в сопровождении, видимо, последнего посетителя. Она ему что-то объясняла напоследок, давала советы, при этом приятно улыбаясь.
Стива кольнула острая ревность и чувство зависти. С ним выйти на люди вот так, открыто, и улыбаться при всех она почему-то не решается. А ведь это так необходимо ему. Эта непреодолимая тяга к общению с ней в последнее время стала трансформироваться в какую-то начальную форму мазохизма. Ему иногда хотелось, чтобы она подошла и что-нибудь приказала своим жестким, волевым, полным металла голосом. Что-то особое, с чем только он смог бы справиться. Чтобы заслужить ее благодарность и признательность. Чтобы она еще раз обратила на него внимание.
