— Вы, наверное, хотите повидать сеньору Стэндиш? — спросил врач. И тут же запнулся: — Но ведь она не ваша мать?
— Нет, она вторая жена моего отца. — Лин заколебалась. — Она еще… она еще не родила?
— Нет. Мы держали ее на транквилизаторах, но мне кажется, что она скоро родит, — сказал врач на безупречном английском языке.
— Она не пострадала?
— У нее вывих лодыжки и перелом руки, но преждевременные роды могут начаться из-за шока. К тому же она страшно переживает за вашего отца. Пойдемте, я провожу вас к ней.
Лин не знала, что и делать, не желая еще больше расстраивать Клэр, но врач уже ждал ее, и она пошла за ним.
Клэр тоже лежала в отдельной палате, и когда врач сказал, что к ней пришли, она с трудом открыла тусклые, глубоко запавшие глаза. Стоило ей увидеть Лин, как в них, несмотря на все транквилизаторы, промелькнул страх, и она воскликнула визгливым от ужаса голосом:
— Джонатан?!
— С ним все в порядке, он держится, — поторопилась успокоить ее Лин.
Клэр откинулась на подушки и с облегчением всхлипнула.
— А я испугалась, что они послали за тобой, потому что… потому что…
Руки ее сжались на одеяле от пронзившей ее боли, и Лин поняла, что зря беспокоилась — у Клэр и так было о чем волноваться, кроме их вражды.
— Хотите побыть с сеньорой Стэндиш? — спросил врач.
Лин с неудовольствием села на стул около кровати, не зная, о чем говорить. Клэр едва слышно простонала, то ли от боли, то ли от отчаяния. Стараясь успокоиться, Лин предложила:
— Ты не расскажешь, что произошло? Если, конечно, можешь. И если тебе от этого не станет хуже.
Клэр повернулась, посмотрела на нее и вздохнула.
— Мы возвращались с ужина. Шел дождь. У нас спустило колесо, и Джонатан вышел, чтобы заменить его. Он еще сказал, что гайки очень крепко закручены. Я беспокоилась за него, но он не позволил мне сесть за руль. Мы поехали дальше, и вдруг ему опять стало плохо с сердцем, и машина полетела в кювет.
— Опять?! — воскликнула Лин. — У него и раньше были сердечные приступы?
— Да, когда ты была в Израиле. — На мгновенье глаза мачехи вспыхнули, и Лин показалось, что она видит перед собой прежнюю Клэр. — Джонатан не хотел тебе об этом говорить. Он всю жизнь оберегал тебя. Он бы развелся на несколько лет раньше, если бы так не переживал за тебя.
— Так вот… так вот почему отец послал за мной Моргана? — с болью в голосе спросила Лин, уже зная ответ.
— Да. Он хотел, чтобы ты была устроена, если с ним что-то случится.
Теперь понятно, почему он так подгонял Моргана побыстрее жениться на ней! Теперь ей многое стало понятно. Она без труда представила себе, как отец переживал за нее и за свое дело; и тут появился Морган и показался ему наилучшим решением обеих проблем. А Морган все знал и пошел на это. Не из-за денег, конечно, ибо этот образ жизни ему не нравился, а потому, что любил ее.
Клэр закрыла глаза, но вся подергивалась, видимо от боли в лодыжке и руке. Лин решила уйти, чтобы Клэр поспала, но, когда поднялась со стула, Клэр схватила ее за рукав.
— Ты не бросишь нас? Ты не уйдешь? — вдруг спросила она с мольбой в голосе.
— Конечно, нет, — нетвердым голосом заверила ее Лин.
— И будешь сообщать мне о состоянии Джонатана?
— Да, обещаю. Пойду устроюсь в гостинице и скоро вернусь.
Роды начались в тот же день и продолжались долго. Почти все это время Лин держала Клэр за руку. А когда им сообщили, что отец пришел в сознание и чувствует себя намного лучше, схватки усилились, и Клэр, со слезами облегчения на лице, попросила отвезти ее в родильную.
Лин разрешили посидеть немного рядом с отцом, но он был еще очень слаб и мало что мог сказать, кроме того, что рад ее видеть. Он уснул, а когда проснулся, Лин сообщила ему, что у него родился сын. Увидев радостное выражение на его лице, она с трудом подавила в себе вспышку ревности. Может, он всегда хотел сына? — подумала она. Но даже если так, он ни разу этого не показал.
У Лин было полно хлопот с обоими выздоравливающими: ей надо было собрать приданое для новорожденного, приносить им то, что они просили, передавать послания от одного другому и собирать вещи на вилле, которую они снимали. К счастью, у отца была хорошая страховка, так что, как только они окрепли, они вылетели в Англию на медицинском самолете. Джонатана Стэндиша отвезли в больницу, а Клэр и ребенка отпустили домой, и Лин решила помочь им при переезде.
Экономка Ирэн Уоллис ждала их, но, улучив подходящий момент, сообщила Лин, что давно хотела уволиться и только по просьбе Стэндишей задержалась на время их отъезда, чтобы не оставлять дом без присмотра.
— Тогда меня это устраивало, мой сын уезжал. Но теперь он вернулся. Видите ли, я вдова, а он мой единственный ребенок, так что мне хотелось бы побыть с ним. Я вообще-то прихожу только на день, — добавила она, с тревогой глядя на Лин.
— Ладно, не волнуйтесь. Думаю, миссис Стэндиш наймет кого-нибудь на двадцать четыре часа в сутки, — успокоила ее Лин.
Лин обзвонила все агентства в поисках няни, но найти такую, которая согласилась бы ухаживать за грудным ребенком и женщиной, побывавшей в автокатастрофе, оказалось не так-то просто. В конце концов, она нашла няню, но та не могла приступить к исполнению своих обязанностей сразу. Поняв, что все это время ей самой придется ухаживать за Клэр и ребенком, Лин с сожалением отправилась в свою контору и объяснила ситуацию. Компания терпеливо ждала ее возвращения с Тенерифе, но Лин не могла требовать от них большего — ведь она так недолго у них проработала. Они были очень добры и даже предложили позвонить, когда все образуется, — а вдруг место еще будет свободно?
Их доверие придало ей силы. Она отправилась к себе домой, собрала кое-какие вещи и временно поселилась в своей старой комнате в доме отца. Она осмотрелась, вспомнив, что уже и не чаяла увидеть ее снова и как она была здесь в последний раз в день свадьбы, когда искала что-то голубое. На мгновенье перед ее глазами возник образ Моргана, и она опять почувствовала себя страшно одинокой. Забота о Клэр и ребенке и посещение отца в больнице занимали почти весь ее день и помогали не думать о Моргане. Но временами, в самые тяжелые минуты, ей вдруг начинало его очень не хватать, и сердце ее в буквальном смысле ныло.
Их отношения с Клэр были несколько натянутыми и нервными, хотя обстоятельства вынуждали их дружить. Обе чувствовали себя не в своей тарелке, и Лин не сомневалась, что Клэр с удовольствием послала бы ее ко всем чертям, если бы не зависела от нее так сильно. Вечерами Лин сидела с Клэр, пока та ужинала, а затем помогала ей разобрать постель.
