Стейси, смеясь, покачала головой.
— Нет, бабушка, ничего из ряда вон выходящего. Я действительно как следует выспалась, вот и все. После завтрака я зайду посмотреть фотографии.
— Через час, мадемуазель, и ни минутой раньше, — вмешалась строгая сиделка.
Стейси с аппетитом позавтракала горячими круассанами, фруктами и сыром, выпила несколько чашек кофе, затем убрала со стола и отнесла поднос с грязной посудой на кухню — к вящему неудовольствию Борины.
— Не могу же я сидеть сложа руки, — смеясь, успокаивала ее Стейси. — Правда, сегодня замечательный день? Я пойду прогуляться в саду, пока меня не позовут к бабушке.
Позднее, вернувшись в комнату больной, Стейси увидела, что старая дама восседает на кровати и вид у нее в высшей степени недовольный.
— А, Стейси! — воскликнула она с неподдельным облегчением. — Теперь Эугения может пойти насладиться давно заслуженной чашечкой кофе... а мы с тобой поболтаем.
Когда сиделка ушла, Стейси устроилась в кресле и лукаво улыбнулась бабушке.
— Ты выглядишь великолепно.
— Великолепно?! Меня напичкали пилюлями, подвергли унизительной процедуре обтирания, потом усадили в кресло, точно куклу, и перестелили постель. — В глазах старой дамы заплясали зловредные искорки. — Я велела Эугении оставаться внизу до самого обеда или пока я не позову. Думаю, она не на шутку оскорбилась.
— Да ведь ты ее попросту выставила! Как не стыдно, бабушка!.. Ну что, продолжим читать роман или ты хочешь поболтать?
— Ни то ни другое, дитя мое. Больше всего я хочу показать тебе фотографии. Подай-ка мне первый альбом.
Стейси зачарованно смотрела, как Женевьева страницу за страницей листает историю своей жизни, запечатленную на снимках. Фотографии изображали красивую девушку в платьях по моде начала века — на вечеринках, в саду, на теннисном корте, потом — в подвенечном наряде рядом с красавцем-мужем, а после — с младенцем на руках.
— Это Гвидо, отец Андрэ. А на следующей странице — Изабель, мать Анны.
Некоторые фотографии Стейси уже видела — в серебряных рамках, на стенах салона — но снимки Андрэ, Дидье и Стеллы в детстве были ей внове и вызвали у нее искреннее восхищение. Вот Андрэ играет с младшим братом и сестренкой, вот он уже подросток, свысока глядящий на весь свет, а на него с обожанием смотрит юная Анна... а вот — снимок, на котором Андрэ рядом с молодой, чересчур серьезной девушкой, и на пальце у нее блестит бриллиантом обручальное кольцо.
— Нинон Мелано? — догадалась Стейси.
— Да. Она тогда была почти красавицей, но годы оказались к ней не слишком благосклонны. — Женевьева выразительно фыркнула. — Впрочем, Нинон все же держится лучше, чем ее сестра Магдалина — та цепляется за молодость зубами и ногтями... с немалой помощью денег Дьюка Биллибьера.
Стейси рассмеялась и крепко обняла старую даму, затем взяла другой альбом — там были снимки с приемов, семейных праздников и вечеринок.
— Когда делали эту фотографию, я еще не была Страусс, — с грустью проговорила Женевьева, показывая на двух девушек в причудливых, видимо маскарадных, платьях. — Тогда я в последний раз виделась со своей кузиной.
— Что же с ней стало?
— Она сбежала из дому и умерла совсем молодой. — Старая дама глубоко вздохнула и решительно захлопнула альбом. — Ну, довольно. Не будем больше грустить.
Стейси послушно взяла у нее альбомы, поставила их на полку и снова села, целиком погруженная в свои мысли. Женевьева между тем оживленно вспоминала о счастливых временах, о которых напомнили ей старые фотографии. Не сразу, но все же она заметила, что Стейси почти не слушает.
— О чем ты задумалась, дитя мое?
— Бабушка, как звали твою кузину?
— Жаклин. Она была славной девушкой, настоящей красавицей, и я любила ее, как родную сестру, но... Стейси, в чем дело?
Та проворно вскочила.
— Я сейчас кое-что принесу! — выпалила она и, умчавшись в свою комнату, скоро вернулась с фотографией. — Посмотри, бабушка, это Жаклин?
Старая дама смотрела на снимок с неподдельным изумлением, затем медленно подняла на Стейси влажные от слез глаза.
— Боже милосердный, это действительно Жаклин! Примерно на год старше, чем была, когда мы с ней виделись в последний раз, но сомнений нет — это она. Откуда у тебя эта фотография?
Лишь сейчас Стейси сообразила, что избыток эмоций может повредить здоровью старушки. Она села у кровати, ласково взяла в свои ладони хрупкую старческую руку.
— Ради Бога, только не волнуйся! Если из-за моего легкомыслия тебе станет хуже...
— Мне сейчас грозит только одно, — ядовито перебила ее старая дама, — умереть от любопытства! Говори же!
Стейси подчинилась и поведала историю Жаклин Галон, стараясь не подчеркивать трагичность некоторых эпизодов. Женевьева слушала жадно — наконец-то она узнала всю правду о том, что произошло с ее кузиной! Когда Стейси умолкла, больная, вместо того чтобы заливаться слезами, радостно улыбалась.
— Так ты, стало быть, внучка моей милой Жаклин! Неудивительно, что с самого начала я почувствовала к тебе и твоей матери привязанность! И это конечно же объясняет загадку твоего сходства с Анной. Меня и Жаклин частенько принимали за родных, а не двоюродных сестер, вот почему вы с Анной выросли похожими друг на друга! Именно оттого, что Анна так напоминала Жаклин, она и была всегда особенно дорога моему сердцу.
Старая дама посерьезнела.
— Когда Жаклин бежала из дому, ее отец — а он был человеком старой закалки и очень суров — не позволил упоминать ее имя, даже после ее смерти. Я так рада, что Жаклин все-таки нашла свое счастье! Как же я благодарна Анне за то, что ей пришло в голову прислать тебя вместо себя!
Против ожидания, волнующие новости о Жаклин ничуть не ухудшили состояние мадам Страусс, напротив, придали ей бодрости, и она даже заявила, что желает встать. Лишь угроза сиделки сделать успокаивающий укол утихомирила взбунтовавшуюся пациентку.
— Кроме того, если тебе станет хуже, — добавила Стейси, — все станут винить меня в том, что я плохо позаботилась о тебе.
Это решило дело, но никакая сила не могла помешать Женевьеве судачить о поразительном открытии весь день, особенно после того, как Стейси позвонила матери.
Джеки, услышав новость, пришла в восторг.
— Получается, что ты приходишься Андрэ чем-то вроде кузины?
— Да, пожалуй, — ответила Стейси, которая думала о том же с той минуты, как узнала, что Жаклин состояла в родстве с семейством Страусс. — Неожиданный поворот событий, верно?
— Жду не дождусь узнать, что скажет об этом Люси!
Стейси, однако, намного больше беспокоила реакция Андрэ. Он позвонил справиться о здоровье бабушки, но Стейси ничего не сказала ему об удивительном открытии. Женевьева умоляла, чтобы сделать это предоставили ей, и глаза старушки горели в предвкушении того, как она сообщит Андрэ, что Стейси — его родственница.
