— Я не должен был купиться на его заверения, что если я исчезну из твоей жизни, то сделаю тебе одолжение, — сказал он. — По его словам, со мной на буксире ты бы не закончила юридический факультет.
Кира с минуту помолчала.
— Почему ты хотя бы не попрощался? — спросила она со слезинкой, неожиданно блеснувшей на ресницах. — Когда ты так пропал, для меня словно весь мир рухнул.
— Ох, малышка… мне так жаль, что я сделал тебе больно. — Прижав ее к себе покрепче, Дэвид всеми силами постарался успокоить Киру. — Клянусь Богом, Великим Духом или кто там еще правит Вселенной, я очень сожалею, что не объяснил тебе всего, а поверил твоему отцу, когда он сказал, что резкий разрыв лучше всего, — сказал он. — К сожалению, мне, кроме всего прочего, необходимо было начать самостоятельную юридическую практику. Я должен был расплатиться с долгами. Было больно думать о разлуке с тобой, но я не хотел мешать твоему образованию или вынуждать тебя помогать мне все это время. А когда я узнал, что ты вышла замуж, то решил, что между нами все кончено.
Хотя Дэвид и не был готов простить Большого Джима, Кира дала ему ясно понять, что не собирается порывать с отцом: право на ошибку имеют все.
— Со временем мы как-нибудь уладим это, — сказала она, уютно прижимаясь к Дэвиду. — Самое главное, что ты, я и наш драгоценный ребенок будем вместе.
Четырнадцать месяцев спустя, на Рождество, пятимесячный Джеймс Дэвид Яззи лежал на роскошном навахском ковре перед огромным камином в родительском доме и, размахивая ручками и ножками, глядел на подсвеченную елку, мерцавшую словно картинка из сказки.
С удовольствием наблюдая за ним с одного из диванов, обитых стеганым бархатом шоколадно-коричневого цвета, держась за руки и слушая лазерный диск с музыкой Моцарта вместо традиционных рождественских мелодий, его мать и отец ожидали к праздничному столу важного гостя. В доме уже царил восхитительный аромат запекавшейся индейки, начиненной маисовым хлебом по навахскому рецепту, усиливавший ощущение приближающегося праздника.
Лишь один вопрос оставался по-прежнему неразрешенным. После гражданского бракосочетания с дочерью Большого Джима Фрейкса в Южной Дакоте Дэвид ни разу не виделся с отставным прокурором, хотя Кира и поддерживала с ним связь. Теперь он, по просьбе Киры, должен был приехать с рождественским визитом.
Несмотря на несколько смущавшую его ситуацию, Дэвид согласился по случаю первого Рождества Джеми пригласить к обеду раскаявшегося деда своего сына.
Дейл Каргилл был осужден за убийство Бена Мононга и отбывал срок в тюрьме. Тем временем пятилетний приговор Ленарда Наминга за вождение в нетрезвом виде, непредумышленное убийство и кражу автомобиля был отменен с помощью Большого Джима и стараниями Тома Ханрагана, нового прокурора округа Коконино.
На допросе, надеясь на смягчение приговора, Дейл признался, что столкнулся с автомобилем пожилой четы — в смерти которой обвинили Ленарда, — направляясь домой из бара, где выпил лишку. Вернувшись в заведение, он вызвал полицию и заявил о краже пикапа. Затем он позвонил своему прорабу, чтобы тот отвез его домой.
Как выяснилось, Ленард, еще более накачавшийся пивом, чем Дейл, пешком вышел на место аварии и по ошибке решил, что автомобиль пожилой пары нужно подтолкнуть. Он сел за руль машины Дейла и сделал попытку помочь.
Когда на место происшествия прибыла полиция и арестовала его, Дейл не выступил вперед, чтобы спасти его. Освободившись из тюрьмы, Ленард стал жить с Полом, Джули и их двумя детьми. По словам Джули, брат Пола бросил пить.
Приезд Большого Джима был непростым моментом для всех, кроме Джеми, который и не подозревал о существовании напряженных отношений. Он не мог уловить вздоха облегчения, вырвавшегося у его матери, когда его отец протянул в приветствии руку, а дедушка твердо ее пожал.
Учитывая, что почти с самого рождения сына Кира и Дэвид не появлялись в городе в связи с важным делом, которым Дэвид занимался в штате Вашингтон, это была первая встреча Большого Джима со своим тезкой, за исключением нескольких его визитов к Кире в больницу.
Глаза старика наполнились слезами, когда Кира подхватила сынишку на руки и протянула ему. Бурно выразив восторг от того, какой Джеми красивый малыш, он спросил, не могли бы они присесть на минутку и поговорить, прежде чем приступать к праздничному веселью.
— Дело в том, что я хочу сделать одно предложение, — сказал Большой Джим.
С потеплевшим сердцем Кира наблюдала, как смягчился жесткий взгляд мужа, когда ее отец, которого он когда-то любил и которым восхищался, предложил искупить свою ложь про десять тысяч долларов тем, что внесет аналогичную сумму наличными в любимую благотворительную организацию Дэвида — фонд, созданный им с целью оказания юридической помощи нуждающимся коренным американцам.
— Можете назвать это «выкупом за невесту», только наоборот, — волнуясь, объяснил Большой Джим, словно опасаясь, что предлагаемая им компенсация будет отвергнута.
Вместо того чтобы с ходу отказаться от его предложения или пытаться разобраться в прошлом, Дэвид слегка улыбнулся намеку своего тестя на навахскую традицию, когда поклонник девушки дарит отцу своей нареченной нескольких лошадей за право жениться на его дочери.
— В нашем случае платить будет отец невесты, а не муж, — добавил Большой Джим. — Надеюсь, что ты простишь меня, Дэвид… и что мы сможем начать все сначала как друзья, ибо я не могу представить себе лучшего мужа и товарища для своей дочери.
Наоборот (франц.).
