То, что обнаружить пока ничего не удалось, мало утешало. Люди пропадают каждый день, и совершенно бесследно. Оставалось только надеться, что Джоан не могла так поступить со своим сыном.
– Ты сердишься из-за того, что я тебя оторвал от работы? – внезапно спросил Крис, и Филип понял, что мальчик ошибочно отнес его молчание на счет раздражения.
– Как я могу на тебя сердиться? – воскликнул он, еще крепче обхватывая его плечи. – Мы же друзья, верно? Нам совсем ни к чему церемониться друг с другом.
– И ты не имеешь ничего против того, чтобы жить здесь? – настаивал мальчик.
Филип вздохнул.
– Конечно нет. Так мы сможем лучше узнать друг друга.
– И ты теперь правда веришь, что я твой сын? – с некоторым удовлетворением спросил Крис.
– Никаких вопросов, – заверил его Филип. – Не могу представить, что когда-то сомневался в этом.
– Но ты сомневался?
– Я совершил ошибку, – мягко сказал Филип. – Ужасную ошибку. Я поверил человеку, верить которому не следовало.
– Мистеру Кинни?
До чего же проницателен! Этого у Криса не отнимешь.
– Теперь это уже не имеет значения, – ответил Филип. И подумал: догадывается ли Джоан, какое горькое облегчение приносит мне это знание? Конечно, она понимала, что Филип позаботится о Крисе в любом случае, иначе никогда не оставила бы сына на него. Возможно, она думала, что он вернется в Бирмингем и поселит Криса в своем доме. Ведь она все еще считает, что он собирается жениться на Лори…
Мать Джоан полулежала на подушках. Она казалась еще более слабой, чем обычно. И хотя Филипу не за что было благодарить ее, он не находил в себе и ненависти к ней. Она сделала то, что сделала, имея на то свои причины, но, вне всяких сомнений, в последние две недели с лихвой заплатила за содеянное.
– О, Филип, – простонала она, когда тот вошел в комнату в сопровождении ее внука, – прости, что побеспокоила тебя, но здесь у окна вот уже час жужжит муха.
Филип кивнул.
– Я об этом слышал. – Он пересек комнату и внимательно изучил оконные стекла. – Где она?
– Разве там ее нет? – Голос леди, Сибил звучал озабоченно, и Филип подавил вздох.
– Нет, – сдержанно заметил он. – Похоже, она вылетела вслед за Крисом.
– О да. – Старая женщина с радостью ухватилась за это объяснение, лишний раз подтвердив, что, как и предполагал Филип, никакой мухи не существовало. – Ну что ж, если ты уже здесь, может быть, выпьешь со мной чашку чаю?
Теперь он заметил поднос с чаем, остывающим на прикроватном столике, и догадался, что все было заранее спланировано.
– Ну… – заколебался Филип.
– Знаю, ты занят, и понимаю, что работать здесь не очень-то удобно, особенно учитывая то, что мы отнимаем.у тебя столько времени. Но мне бы хотелось, чтобы ты задержался еще на несколько минут. Мне нужно поговорить с тобой.
Это была самая длинная ее речь со времени отъезда Джоан, и конец ее был едва слышен. Она говорила настолько тихо, что Филип вынужден был придвинуть кресло к изголовью кровати и опуститься в него.
– Хорошо, – вздохнул он. – Вам налить?
– О, если не трудно. – Леди Сибил слабо улыбнулась, затем обратилась к внуку: – Боюсь, здесь нет апельсинового сока, Крис. Может, сбегаешь вниз, к миссис Паркер, и попросишь у нее стакан?
– Я не хочу апельсинового сока, – поспешил сказать Крис, пристроившийся на подлокотнике отцовского кресла. – Я вообще не хочу пить.
Старая леди поджала губы, но прежде чем успела сказать что-то строгое, вмешался Филип.
– Думаю, бабушка хочет поговорить со мной наедине, – заметил он, поворачивая голову к мальчику. – Почему бы тебе не взглянуть на эскизы к новой игре, которые лежат у меня на столе? Мне интересно узнать, что ты о ней думаешь.
– Правда? – Голос Криса звучал недоверчиво. – Я могу порыться у тебя на столе?
– Только не переверни там все вверх дном, – сухо сказал он. – Да, иди. Все равно я собирался показать их тебе позже.
– Класс! – И Крис вылетел из комнаты, а леди Сибил одарила зятя благодарным взглядом.
– Спасибо.
– Я сделал это не для вас, – ответил Филип, даже и не думая разливать чай. – Чего вы хотите?
– Какая прямолинейность! – горько усмехнулась старая женщина. – И ты еще спрашиваешь, почему я не хотела, чтобы Джоан выходила за тебя.
Филип покачал головой.
– Я ни о чем не спрашиваю, уважаемая леди. Просто вам еще раз захотелось сказать, что я не ровня вашей дочери. Что ж, пускай. Как вам угодно. Но мне не верится, что вы думаете, будто Джоан была бы счастливее с двуличным подлецом, которого я когда-то называл своим другом.
– Нет… – признала она очевидное, и ее пальцы – тонкие и хрупкие, как веточки, – забегали по одеялу. – В этом я ошибалась, как и во многом другом. Вот почему я хочу постараться все исправить.
– О, в самом деле? – Филип оставался по-прежнему подозрительным. – И что у вас на уме теперь?
Леди Сибил немного помолчала.
–Я собираюсь изменить завещание. – Она облизнула пересохшие губы. – Я хочу оставить Шелби тебе…
– Нет! – Филип со скрипом отодвинул кресло и вскочил на ноги еще до того, как она закончила говорить. – Вы сошли с ума!
– Отнюдь. – Голос леди Сибил постепенно набирал силу. – Это поместье для Джоан не более чем обуза. Оно заложено-перезаложено, как тебе известно, а только расходы на похороны потребуют уймы денег. Ты можешь позволить себе владеть им, а Джоан – нет. Но я хочу, чтобы оно осталось за семьей. Я хочу, чтобы Крис мог по-прежнему приезжать сюда, к своим истокам. Если я оставлю Шелби Джоан, она продаст его, и все будет кончено.
– В том случае, если она вернется, – безжалостно заметил Филип, не заботясь о том, расстроит это старуху или нет. Ее предложение было хладнокровным и расчетливым. Это была воля эгоистичной женщины, которую мало что заботит, кроме достижения своих тщеславных целей.
По крайней мере, его слова возымели то действие, на которое Филип рассчитывал.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, и ее лицо покинули остатки краски. – Ты что-то узнал?
– Я ничего не узнал. – Филип оттолкнул кресло и заходил по комнате. – Но скажите мне, леди, есть ли у вас хоть капля совести?
Леди Сибил вскинула голову.
– Я не думаю, что у тебя есть право критиковать меня, Филип, – дрожащим голосом заявила она и ткнула пальцем на дверь, за которой исчез Крис. – Ты девять лет отказывался признать, что у тебя есть сын.
– И чья в этом вина?
– Не моя, – упорствовала теща. – Только твоя.
Филип хмуро посмотрел на нее.
– Я вас не понимаю. Вы с удовольствием брали у меня деньги, но при этом боялись, что мы с Джоан снова будем вместе. Почему? Меня всегда это интересовало. Почему?
