— Эти операции, которые сделают моей невестке… — начала она серьезно. — Они пройдут успешно?
Он протянул свои руки ближе к центру стола, стараясь держать сигару так, чтобы дым не шел в ее сторону. Сейчас он оказался ближе к ней и пристально смотрел в ее голубые глаза.
— Никто не может сказать, каков будет результат той или иной операции. Насколько я знаю, ваша невестка будет такой же хорошенькой, как до этого несчастного случая. — Красивые губы искривились в улыбке, цепкий взгляд не отпускал ее глаза, и ей показалось, что она знакома с ним не час, а уже давно. Движение его руки позволило ей отвести взгляд, и она следила за тем, как он раздавил сигару в пепельнице. — Пойдем? — спросил он холодно.
Они вышли на яркое солнце и направились к площади, где были припаркованы машины. На углу площади продавщица цветов в черном, уже выцветшем, но нарядном переднике расставляла цветы. Среди них были темно-красные и белые гвоздики, высокие величавые гладиолусы, георгины, васильки и молодые бутоны роз, сохранившие утреннюю росу. Рив купил два букета и вложил их в руки Триши.
— Один для вас и один для Мари-Роз, — сказал он, очаровательно улыбнувшись. — Добро пожаловать в Париж.
Триша вежливо поблагодарила его, в голове у нее все перепуталось. Испытывая смущение, она искоса смотрела на возвышавшиеся над ней широкие плечи, остро чувствуя его близость. С растерянным видом она вместе с ним дошла до машины и, почти испытывая благодарность к нему, опустилась на сиденье. Она была рада короткой передышке, которая дала ей возможность собраться с мыслями перед тем, как встретиться с потоком его чар. Она не успела оглянуться, как машина миновала площадь и выехала на окаймленный деревьями бульвар. В стороне от дороги показались белые виллы, мелькали восхитительные, хорошо ухоженные сады, через изящные двойные ворота виднелись статуи. Машина сбавила скорость, чтобы проехать между каменными столбами вдоль покрытого гравием подъезда, ведущего к зданию больницы. Он помог ей выйти из машины. Оба направились к каменным ступенькам входа с аркой и встретились с выходившими молодыми медсестрами. Их сияющие глаза на мгновение с восхищением задержались на Риве, затем с завистью оглядели Тришу.
В холле, красиво выложенном кафелем, они прошли мимо регистратуры, поднялись по лестнице и оказались в коридоре с белыми дверями. Не церемонясь, Рив открыл одну из них. Они очутились в маленькой комнате с высоким потолком и окнами, открытыми сверху. Там стояла кровать, возле нее находился запирающийся шкафчик, два плетеных стула и маленький столик в углу, заставленный цветами. Неподвижная фигура на постели не проявила признаков жизни, лицо было забинтовано, открытыми были лишь глаза. Рив подошел к кровати и посмотрел на пациентку.
— Как сегодня чувствует себя мадам Беннет?
— Надоело здесь лежать, Рив, — отозвался слабый капризный голосок.
— Проявите немного терпения. Радуйтесь, что вы еще живы. — Он говорил, словно успокаивая избалованного ребенка. — Я привел к вам гостью.
Триша, держа цветы в руках, подошла к постели с другой стороны, нежно посмотрела на нее и сказала:
— Привет, Мари-Роз.
Глаза ее невестки наполнились слезами.
— Триша, — отозвалась она. — Как замечательно видеть тебя снова. Надеюсь, ты побудешь здесь некоторое время?
— Да, конечно. — Триша нагнулась и поцеловала бледный лоб в том месте, где кончались бинты и начинались волосы. — Ты несомненно поправишься, — весело сказала она.
— Ты думаешь? — вяло спросила Мари-Роз.
— В этом нет никакого сомнения. — Взгляд Триши встретился с глазами Рива.
Вдруг открылась дверь и вошла сестра.
— А! Сестра, — решительно сказал Рив на французском, — принесите, пожалуйста, стул для mademoiselle и возьмите цветы.
— Да, месье.
Медсестра, невзрачная, с хмуро смотревшим из-под белого низко надвинутого колпака, скрывавшего волосы, каменным лицом, подошла, поставила стул и, взяв цветы, вышла из комнаты.
Рив наклонился и, положив руки на постель, твердым голосом спросил:
— Как нос? Тяжело дышать?
— Ничуть не лучше. Совсем не дышит. Что с ним случилось, Рив?
— Закупорка, cherie[4]. — Он ослабил повязку вокруг носа, и на его красивых губах показалась едва заметная улыбка. — Боюсь, нам придется подарить тебе новый нос.
— Ты меня дразнишь, Рив, — раздался тихий шепот. — Как же ты мне подаришь новый нос?
— Это совсем просто. Маленький кусочек кости из твоего бедра, вот как! — Он щелкнул пальцами. — И у тебя появится новый нос.
— Не верю. Ты действительно можешь это сделать?
— Конечно. Как раз сейчас здесь лежат два пациента, которые могут это подтвердить своими носами. Одна из них — школьница, нос ей сломала подруга, ударив ее локтем во время игры. Сейчас у нее появился чудесный новый нос, который ей нравится гораздо больше, чем прежний. Потом, когда она начнет ходить, я приведу ее к тебе. — Он продолжал дразнить Мари-Роз, бросив взгляд на Тришу, которая сидела, изумленная его умением вести себя у постели больного. «Какая бедная девушка сможет устоять перед ним, — подумала она с тревогой. — Какая несправедливость, что лишь один из всех мужчин наделен таким обаянием и внешностью».
Он посмотрел на часы на сильной загорелой руке.
— Я оставлю тебя, чтобы ты могла побеседовать с mademoiselle, и пойду попытаю других своих пациентов. Перестань волноваться, cherie, и все будет хорошо.
Когда он ушел, Мари-Роз тихо вздохнула:
— Рив замечателен. Он красив? Как ты думаешь, Триша?
— Пожалуй, да. Но Джереми ведь тоже красив, — ответила Триша с беспокойством.
Ее невестка скосила свои ясные черные глаза и задумчиво посмотрела на нее:
— Разумеется, Джереми красив… Я не вышла бы за него замуж, если бы он был некрасив.
Триша наморщила лоб:
— Ты же не вышла за Джереми только из-за его внешности? Это вряд ли прочная основа для счастливого брака. Я думала, что ты его сильно любишь.
— Я бы никогда не вышла за урода, если ты это имеешь в виду. Меня уязвило то, что Джереми так долго не замечал меня, и поклялась себе: я докажу, что мною пренебрегать нельзя. И я это доказала.
— Значит, ты добилась своего. Джереми тебя очень любит, никогда не забывай этого. — Триша улыбнулась, когда ее невестка вложила маленькую горячую ручку в ее руку.
— Ты меня любишь, Триша?
Триша сжала ее ручку:
— Ты ведь знаешь, что люблю, маленький чертенок. Именно поэтому я здесь.
Они разговорились, и невестка повеселела. Затем ее веки стали постепенно закрываться. Она уже спала, когда вернулся Рив.
