— Кто?
— Это та дама, что я встретил на прошлой неделе на благотворительном вечере у Тэрнболтов. — При этом воспоминании его обдало жаром, что не имело никакого отношения к Дженис Янг. В тот вечер он заметил только одну женщину. С мечтательными зелеными глазами и такими длинными ногами, что, он готов поклясться, она могла бы ими дважды обвить его. Эта женщина отняла у него разум.
— Кстати, — оживился Абель. — Забыл спросить о той вечеринке. Как она прошла?
— Довольно скучно. — Бобби даже с Абелем не болтал о женщинах.
— Так зачем же девушка придет?
— Адвокатская фирма ее мужа жертвует нашему ранчо десять тысяч долларов.
— Вот как? Ну мы сумеем их использовать, — Абель весело оглядел Бобби. — А что она хочет взамен?
— Абель, этой девушке под семьдесят.
— Не имеет значения. Всякий раз, как ты возвращаешься с этих вечеринок, телефон раскаляется, как утюг. А разговаривать с ними должен я. Черт возьми, я не подряжался быть твоим секретарем, Коллахен. Этого нет в контракте.
— Абель, дружище, никто не просит тебя вступать с ними в переговоры. Отвечай коротко, что им позвонят.
Абель пробормотал нечто невразумительное, хлопая «стетсоном» по своим рваным джинсам.
— Это хорошо, что нам звонят. И везет, что ранчо получает пожертвования. — Бобби задумчиво смотрел на Абеля. — Не забывай, это для детей.
— Я не забываю. Сам знаешь.
— Знаю. — Бобби швырнул седло на землю.
Они замолчали, испытывая неловкость. Это было странно. Когда Кимми была жива, они жили как одна семья. Все трое вместе и за обедом, и на празднике, и на работе. Она научила их смеяться. Старалась, чтобы они относились к себе с иронией. После ее смерти Бобби и Абель пытались заново найти почву под ногами.
Воспоминание о Кимми, о ее красивом лице и ее улыбке, о небесно-голубых глазах и командирском тоне, с каким она наседала на Бобби, подступило к горлу и лишило дыхания.
— Я бы выпил пива. — Абель прокашлялся. — А ты?
— Хорошая мысль, — кивнул Бобби.
Кобыла рядом с ним фыркнула, она хотела на волю. Бобби понял ее. Она хорошо сегодня поработала. Он шлепнул ее по бедру и гаркнул. Лошадь побежала к Абелю. Тот быстро открыл ворота и выпустил ее на пастбище.
Мужчины пошли к главному зданию.
— На днях еще одна. Когда? — спросил Абель.
— О чем ты? — удивился Бобби.
— Ну, эта… благотворительная танцулька.
— В пятницу вечером. — Бобби скосил глаза на свои джинсы и сапоги. Они были в пыли и грязи. Смотрелось все это не очень. Но он хотел снова видеть эту женщину — здесь, сию минуту. Интересно, придет она на очередное мероприятие? Он хотел убедиться в ее реальности, хотел снова ощутить ее, сделать то, что причудилось ему, когда он проснулся в пустой постели.
Они подошли к дому и направились к кухне. Бобби любил женщин, ему нравилось укладывать их в постель, и эта ночь у Тэрнболтов не должна была быть исключением. В большинстве случаев одной ночи хорошего, обоюдно полноценного секса для него было достаточно. Но Джейн Хефнер устроила внутри у Бобби хаос. Он должен увидеть ее снова. И не только потому, что ему хотелось ласкать ее. Нет, он хотел знать, какого черта она ушла от него. Этот вопрос изводил ковбоя.
— И что будет? Чайная церемония? Бал в модных платьях? — Абель открыл пиво.
— Кажется, барбекю. — Бобби насмешливо скривил губы.
— Свинина на палочке и Оскар Как-его-там-зовут, — фыркнул Абель.
— Лично я собираюсь рекламировать ранчо Кей-Си. Это все.
— Валяй.
— Хочешь пойти? — Бобби усмехнулся и поднял стакан с пивом.
— Я, Бобби, работаю у тебя, — подчеркивая каждое слово, произнес Абель. — При случае готов отвечать за тебя по телефону. Но я чертовски уверен, что не пойду вместо тебя на свидание.
— Сестра, я не помню, чтобы ты так нервничала. Что-то случилось? — Шакир Аль-Найал предложил ей руку, когда она выходила из лимузина. Он был высок, темноволос, богат и декадентски красив. И с такими же глазами, как у нее.
— Со мной все в порядке. Только внутри все кипит.
— Кипит? — Густые черные брови под новым «стетсоном» сошлись на переносице. — Что это значит?
— Она взволнованна, любимый. — Рита, жена Шакира, засмеялась и взяла мужа под руку.
— Чем ты взволнована? — спросил Шакир, когда они шли по короткой дорожке к дому на ранчо Грегеров.
Если бы брат знал, отчего у нее так яростно стучит пульс и прерывается дыхание. Но он сосредоточил все внимание на новорожденной дочурке, на жене, на работе. Едва ли он помнил, что всю прошлую неделю сестра представляла семью на благотворительных мероприятиях. А Джейн не могла перестать думать о том, что случилось у Тэрнболтов, о Бобби Коллахене. Правильно ли она сделала, что ушла, не сказав ни слова? Почему он не пытался найти ее, пригласить на свидание?
Они вошли в дом Грегеров и слились с веселой толпой богатых ковбоев и нарядных женщин. Внутри дом выглядел словно картинка из журнала «Дом и сад», который издается специально для Техаса. Ей трудно было представить таким Кей-Си-ранчо. А здесь гости разглядывали элегантный сельский дом с темными балками под потолком и превосходным деревянным полом, кое-где покрытым цветными ковриками. Картину завершали большой камин и стеклянная стена, сейчас раздвинутая, чтобы гости могли гулять по необъятному двору.
Шакир вывел их во двор. Джейн искала в толпе самого высокого, самого сексуального ковбоя. Настоящего. Он должен быть здесь. Или нет? В Техасе вроде бы любят такие сборища? А ведь он — пользующийся успехом член далласского общества. Джейн узнала об этом из статей о Бобби Коллахене, которые нашла в Интернете:
— Джейн! — раздался женский голос.
Она обернулась. Рита наблюдала за ней. Да и Шакир, как ей показалось, смотрел оценивающе. Джейн одарила их сияющей улыбкой.
— Не обращайте на меня внимания, веселитесь. Мне надо попробовать барбекю и расспросить персонал.
— Мы не желаем, чтобы ты здесь только работала. Правда, Шакир?
— Пусть Джейн делает то, что считает для себя лучшим. Правда в том, что Аль-Найалы лучше всего себя чувствуют, когда работают.
— Когда работают? — удивилась Рита.
— Работа дает удовлетворение, — полные губы Шакира медленно сложились в улыбку. — А наслаждение и ошеломительное счастье мне даешь ты, моя драгоценная.
— Так-то лучше, — засмеялась Рита.
С минуту Джейн наблюдала за этой парой. Шакир и Рита смотрели друг на друга с любовью и удивительной преданностью. Точно так же, как и самый старший брат, Заяд, и лучшая подруга Джейн Мария. Она завидовала им и думала, будет ли у нее когда-нибудь такое благословенное состояние.
