– Очень красивый.
Довольная улыбка на лице мужчины, отразилась в его глазах.
– На тебе он смотрится именно так, как я себе и представлял.
Мелисанда пожалела, что сейчас не имела возможности посмотреться в зеркало и увидеть светлый кулон на своей коже, рассмотреть, что Билл представлял, когда думал о ней. Странно, что он размышлял об этом, а не о том, чем они занимались в постели.
Мужчина повернул голову в сторону соседней улицы.
– За углом есть магазин, в котором продают тёплые имбирные пряники. Запах уже сводит меня с ума. Не возражаешь, если мы зайдём туда перекусить?
Люди проходили мимо них, спеша домой, чтобы начать подготовку своих Рождественских ужинов. Никто даже не взглянул в её сторону. У них были семьи, к которым они могли вернуться.
– Я не ела имбирные пряники несколько лет, – сказала она.
Мужчина просто предложил руку, без очаровательной улыбки или галантного поклона. Она коснулась пальцами его рукава и почувствовала, как на её щеках вновь возник румянец. Глупости. Девушка уже становилась для него на колени несколько раз. Это абсурдно, не так ли? Но бабочки запорхали у неё в животе, когда они подошли к соседней улице и свернули за угол.
Из магазина вышла женщина, и Мелисанда убрала пальцы с руки Билла. Белые мужчины не обращали внимания на подобные мелочи, но она никогда не станет светлокожей, чтобы проскользнуть мимо пренебрежения белой женщины, даже здесь, в Новом Орлеане. Девушка уже слышала, что в других местах всё обстояло гораздо хуже.
Билл купил им два больших пряника, от которых исходил пар, когда они медленно брели по улице. Вкус распространился по языку Мелисанды, и она застонала от удовольствия.
– Это лучшее, что я когда-либо пробовала.
– На вкус как Рождество, правда?
Они дошли до реки и сели на ограждение, чтобы понаблюдать за коричневыми волнами и насладиться пряниками. Мужчины работали на доках, и можно было слышать постоянный поток испанских ругательств вперемешку с французскими недалеко от места, где сидели Билл с Мелисандой. Корабли прибывали и отправлялись в это Рождество, как и в любой другой день.
– Я видела океан однажды, – сказала она. – Моя мать и тётя показывали его мне, когда я была маленькой девочкой. Он был голубым как небо.
– Океан меняется каждый день, – произнес Билл. – Сегодня он синий и прозрачный, а завтра мутный и серый.
Что-то такое было в его голосе, что всегда очень привлекало её. Она слышала сотни различных акцентов в Новом Орлеане. Иногда казалось, что весь мир стекался сюда каждый день. Но акцент Билла был её любимым. Мужчина родился в Норфолке, поэтому у него присутствовал небольшой акцент Вирджинии, но также чувствовался и ирландский акцент его матери с капелькой Орлеанского.
– Ты скучаешь? – спросила Мелисанда.
– Немного. Но, проклятье, невероятно холодно рядом с морем в зимнее время, даже в Вирджинии. Прости меня за мой язык.
Она рассмеялась над его странным рыцарством, пока ещё один кусочек пряника таял у неё во рту.
– Ты всегда жила здесь? – спросил мужчина.
– Да. Всегда.
Девушка бросила крошки любопытным чайкам и отломила кусочек побольше для себя.
– Мелисанда, – Билл произнёс её имя так медленно, что она удивлённо обернулась к нему.
– Что?
– Ты самое красивое, что я видел в жизни.
Она проглотила сладкое лакомство и нахмурилась, когда его слова дошли до неё. Девушка не была красива. И прекрасно знала об этом. Её лицо было сносным, а короткое тело достаточно пышным, чтобы удовлетворять мужчин, которым нравились фигуры такого типа.
– Ты не должен так говорить, – сказала Мелисанда.
Она понятия не имела, что за игру вёл Билл.
Он выдержал её взгляд в течение долгого мгновения, прежде чем повернулся взглянуть на проплывающий теплоход.
– Я чувствую какое-то успокоение, когда смотрю на тебя, – произнёс мужчина.
Мелисанда уставилась на его профиль в полном замешательстве.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – прошептала она.
Билл пожал своим огромным плечом.
– Всё просто. Знаю, я для тебя всего лишь клиент, но ты помогаешь мне чувствовать себя менее одиноким в этом городе.
Девушка не могла придумать, что ответить. Это правда? Он был всего лишь клиентом? Билл приходил к ней каждые две недели, и всегда при виде него Мелисанда испытывала радость. Он непросто склонялся над ней и брал. Мужчина был первым, кто прикасался к ней. Подготавливал. И в отличие от большинства клиентов, которые приходили к ней, пахнущие недельным потом, Билл, по крайней мере, всегда принимал ванну, прежде чем навещал её. Ещё одна маленькая любезность, означавшая для неё очень много.
Но в последнее время девушка чувствовала больше чем радость при встрече с ним. Она чувствовала себя счастливой. Потому что Билл тоже дарил ей успокоение. А после они лежали вдвоём в темноте и разговаривали. Девушка испытывала наслаждение, когда прижималась к нему, кожа к коже, хотя обычно скатывалась с постели как можно быстрее, чтобы мужчина не жаловался.
– Я не приготовила тебе подарок, – прошептала она ему вместо ответа.
– Я не ожидал никакого подарка. Просто намеревался сделать тебе приятно.
– Хочешь пойти в мою комнату?
Он, наконец, отвернулся от реки и встретился с ней взглядом.
– Я не за этим пришёл сегодня.
– Знаю. Поэтому и прошу.
Билл нахмурился, как будто ощутил внезапный приступ боли.
– Мне следует отказаться.
– Почему? Я прошу от всей души.
– Правда?
Он изучал её лицо, пока девушка не стала настолько нервной, что ей пришлось улыбнуться и отвернуться.
– Ты не должен оставаться один в Рождество, – сказала Мелисанда. – Зайдём в мою комнату ненадолго.
Билл, наконец, кивнул и встал, чтобы помочь ей подняться. Они шли совсем близко друг к другу, хотя и не разговаривали.
Она провела его в дом через кухонную дверь. Горничные уже находились на ногах, но едва обратили на него внимание. Не было ничего неприличного в том, что какой-то странный мужчина находился в доме.
Хотя Билл и был большим мужчиной, но мягко ступал по лестнице, и девушка почувствовала облегчение оттого, что он так же, как и она хотел оставаться незамеченным, когда они прокрадывались через коридор.
Он хорошо знал её комнату, но всё ещё неуверенно стоял в дверях, когда она закрыла за ними дверь и повесила шаль на крючок. Утром одна из служанок оставила чистые простыни на комоде, как обычно.
Мелисанда сняла простыни с прошлой ночи и перестелила кровать, понимая, что Билл спокойно за ней наблюдал. Она расшнуровала ботинки и аккуратно поставила их под стул в углу, а затем расстегнула платье.
