И стоило ее мужу — Стрелец, что с него возьмешь, Стрельцы начисто лишены восприимчивости во всем, что касается уюта, — так вот, стоило ее мужу поинтересоваться, как продвигается ремонт, ей тут же захотелось кого-нибудь убить. Но Ариана взяла себя в руки и всего лишь ответила:
— Боюсь, не слишком-то он продвинулся.
А он опять с вопросом:
— Разве ты не поговорила с Дилабо?
И тут же она подумала, что кого-нибудь убить, конечно, неплохо, только этого не хватит, чтобы успокоиться. Улыбнулась и прошептала:
— Проблема в Гонсальво. Тринадцатый покойник в семье с начала нашего ремонта — его бабушка померла от гриппа, и он не пришел…
Но Юго не унимался:
— Да они просто издеваются над нами! Уже на три недели опаздывают! Во что бы то ни стало надо заменить этого Гонсальво — неужели так трудно найти штукатура?
Теперь Ариана уже вполне отчетливо видела, как в ляжку вонзается нож и нарезает ее порционными кусками, но только вздохнула:
— Дилабо говорит, что ему некем заменить Гонсальво. И что терпение и труд все перетрут, а худой мир лучше доброй ссоры. И что пока мы можем выдать им аванс на продолжение ремонта, две с половиной тысячи евро (без налогов).
И тут Юго совершил ошибку: откинул голову назад, адамово яблоко три раза выскочило из воротничка и вернулось обратно, вверх-вниз, вверх-вниз, туда-сюда. Ах ты, надо же! В эту минуту Дриана сделала открытие: прикончить ей хотелось именно, мужа — человека, которого она любила больше жизни, да-да, его и никого другого.
Открытие Ариану ошарашило, и она металлическим голосом произнесла, что пора укладывать детей. Прочесть им сказку, почистить с ними зубы, почесать спинку — обычно это занимает четверть часа.
Когда дети лежали по постелям, Юго спустился вниз, схватил жену за руку и заставил обойти с ним весь фронт работ — с целью, как он сказал, «проверить вместе, на какой именно стадии мы находимся». Не могло быть никаких сомнений в том, что стадия самая-самая начальная. Повсюду лежала пыль, громоздились кучи обломков, валялись мешки с цементом, грязный инструмент, малярные кисти с засохшей краской… Тут и там виднелись дыры, из которых торчали какие-то кабели, — точь-в-точь грядка с луком-пореем после заморозков. Юго указал на свисающие над лестницей провода и сказал своей заледеневшей и онемевшей жене:
— Постарайся хотя бы завтра поговорить с электриком…
Ему ответил голос из вокзального динамика:
— Для того чтобы я с ним поговорила, ему как минимум надо выйти на работу.
— А для того чтобы он вышел на работу, тебе надо пошевелиться, Ариана! Я работаю как вол, горбачусь круглые сутки, и ты отлично понимаешь, что я не могу быть везде одновременно. Когда ты наконец решишься стукнуть кулаком по столу?
От удара в нижнюю челюсть одна из высоких славянских скул Юго дрогнула и стала еще малость повыше. Апперкот сопровождался словами: «Лучше по твоей морде, скотина!» — и это означало:
1) что Ариана решилась стукнуть кулаком в это самое мгновение;
2) что Марсиакам предстоит пережить очень трудный период.
Юго поставил свою «ауди» на место с крупной надписью белым по асфальту: «Только для машин дирекции ЖЕЛУТУ». Он чувствовал себя почти таким же усталым, как хилые топольки, аккуратно — на одинаковом расстоянии один от другого — обступившие стоянку. Почти пустая промышленная зона выглядела в этот утренний час не более приветливой, чем афганская равнина. Припрятав пульт от радио в бардачок, он вышел из машины, потер все еще болевшую щеку и решил отложить на потом внутренний разбор полетов, в котором сильно нуждался после вчерашнего.
Прямо перед ним возвышалось величественное строение из сборных элементов с несколькими вывесками. Тут нашлось место и «аренде станков», и «прокату экскаваторов», и «агрегатам для ремонтных работ»… Одна вывеска даже обещала: «Подвозим на австралийских гировагонетках»… Здание делил на две абсолютно равные части нарисованный на стене гигантский подъемный кран в форме прописного «J», нет, что я говорю, какого там прописного, сверх… супер… ультрапрописного! Левую сторону венчала собой вывеска «Прием клиентов», справа вывеска была короче, всего в одно слово: «Офисы». Правда, внизу более мелко дописали для простаков: «Посторонним вход запрещен».
Некоторое время Юго постоял, задумчиво разглядывая фасад, и опять его удивило, что при виде своего детища он больше не испытывает прилива гордости. Подумать только, а ведь еще каких-то пару месяцев назад он каждое утро с бьющимся сердцем поджидал момента, когда с шоссе увидит наконец-то кроваво-красные буквы на крыше. Потому что ЖЕЛУТУ в Башле (департамент Ивелин) — это его деточка, его пупсик… пупсище, крытое рифленым железом, самое драгоценное украшение того, что теперь уже можно назвать промышленной группой!
Пятнадцать лет его малыш подрастал, хорошел и вот наконец стал кругленьким, упитанным подростком: в прошлом году добавленная стоимость по отчетам ООО «ЖЕЛУТУ Анлимитед» равнялась 634678 евро. А все потому, что дитя недолго оставалось единственным. Едва пришли первые успехи, Юго смог открыть один, потом два, потом целых три филиала в разных регионах департамента.
Сдача напрокат крупногабаритной техники оказалась делом чрезвычайно выгодным: при малейшем кризисе предприятиям становится страшно даже подумать о покупке машин, ну они и выстраиваются в очередь у дверей ЖЕЛУТУ, а когда все хорошо, как грибы растут стройплощадки и опять же нужды клиентов множатся. Владельцы частных фирм, ремесленники, промышленники департамента Ивелин — все стремились объединиться под сверкающим подъемным краном с логотипом ЖЕЛУТУ. Однако в то хмурое зимнее утро душа Юго Марсиака не радовалась профессиональной удаче. Он еще больше помрачнел и направился к правому подъезду.
В холле его окликнул мелодичный голос секретарши за стойкой:
— Добрый день, месье Марсиак! Как вы себя сегодня чувствуете? О-о-о, что это с вашей щекой?!
— В ваши обязанности входит задавать мне вопросы, «мисс Вселенная»?
В ЖЕЛУТУ все знали, что у шефа отменное чувство юмора.
И секретарша, хихикнув, прикрыла рот рукой, как школьница, которой только что поставили брекеты.
Адольф Никар, конечно, был уже здесь и держал палец на кнопке «двойной с сахаром» кофейного автомата. В присутственные дни так было всегда начиная с 1987 года. За пятнадцать лет сотрудничества Юго ни разу не удалось прийти раньше Никара. И точно так же ему ни разу не довелось увидеть палец Никара на какой-нибудь другой кнопке, кроме «двойной с сахаром». Иногда он думал: а может ли быть, чтобы однажды утром Никар в припадке безумия выбрал «эспрессо без сахара», «чай с молоком» или расхрабрился до того, чтобы нажать на «томатный сок», — нет, нет и нет! Правой руке Юго не пристало быть из тех людей, которые позволят своей левой руке даже на минутку забыться.
