Когда за ним закрылись двери, Кира повернулась ко мне, – Это просто шикарное место. Он сказал, что это всего 25 000 долларов в месяц. Я знаю, что ты можешь позволить себе это. Я абсолютно уверена, что нужно соглашаться.
Я была готова сказать «да», но вдруг не смогла. «Андрей любил наш дом». Я почувствовал его сейчас. Как будто он был со мной, и я почувствовала его боль, или я как обычно бурно фантазирую. Я собиралась покинуть дом своей мечты ради этого?
Кира закатила глаза, – Я думаю он хотел бы, чтобы ты двигалась дальше.
Прошел всего год… – эхом отозвалось в моей голове.
– Не знаю, Кир.
–Я понимаю, – она подошла ближе, ее голос смягчился. Она коснулась моей руки, – Но сейчас тебе предлагают то, что случается раз в жизни. Если кто снимает здесь квартиру, то так быстро не выезжают. У тебя больше не будет такого шанса. Я знаю. Я наблюдаю за этим местом уже два года и ни разу не слышал о свободных квартирах. Кроме того, ты будешь намного ближе ко мне! Я знаю, что ты ненавидишь долгие поездки на такси, и я знаю, что ты не любишь ездить в одиночестве.
– Я… – я действительно этого хотела.
Я увидела разочарование в ее глазах, но она ничего не сказала. Она улыбнулась мне и притянула меня ближе, ее щека рядом с моей, – Хорошо. Не торопись с решением, – она обняла меня, и в тот момент, когда мое сердце хотело одного, но любило другое, мне было нужно это утешение.
Я поехала домой, чувствуя себя сумасшедшей. Как я могла покинуть наш дом? Я вошла в дом, повесила пальто на вешалку у двери и прошла на кухню. Было темно и пусто.
Глава 3
Я не могла заставить себя избавиться от всего. Осталось немного фотографий наших с ним, но большинство я отправила родителям. Сэма я тоже отправила к ним. В тот момент я не могла позаботиться о себе, не говоря уже о нашей собаке. Я думаю, ему там лучше, свежий воздух и раздолье. Я надеюсь, что он там счастлив. Мой отец охотник, а Сэм был охотничьим псом, так что, возможно, все сложилось к лучшему.
Я посмотрела на пустой обеденный стол и на пустые полки. Затем я открыла холодильник и обнаружила, что он тоже пуст, если не считать головки салата, кетчупа и двух ломтиков сыра. И вино. Я вытащила из двери открытую бутылку, она была наполовину пустая, но я не помню, чтобы открывала её.
Кира была здесь каждый день в течение первого месяца после того, как я потеряла Андрея. Потом она начала приходить через день. Спустя полгода, она уже не смогла выносить все это. Я думаю, что это слишком угнетало ее. Она никогда этого не говорила, но я поняла, что она не хочет быть здесь.
Я сжалилась над ней и больше никогда не просила ее приходить в дом. Я теперь всегда езжу к ней.
Соседи пришли ко мне, когда узнали об аварии. Они принесли еду, цветы и одеяла. Я не знаю, почему именно одеяла, но это было очень кстати и по-душевному.
Я вздохнула. Казалось, это эхом разнеслось по всему дому.
Мы с Андреем раньше не общались с соседями. Мы еще были в фазе медового месяца, и нам было не до знакомств… Теперь я пожалела, что не подружилась с некоторыми из них.
«Должна ли я уйти?» – я никого не спрашивала, но внутренне ждала ответа.
Слеза скатилась по моей щеке. Никто не ответил. Я была одна… с воспоминаниями о моем умершем муже.
Я допила бутылку. Вино было единственной вещью, которую любил Андрей. Он пил его умеренно, но любил коллекционировать свои любимые вина и накопил достаточно, чтобы сделать свой винный погреб в подвале. Я спустилась вниз, вытащила еще несколько бутылок, две из них поставила в холодильник, а одну взяла с собой наверх.
Эта бутылка составляла мне компанию до конца ночи.
У меня зазвенело в ухе. Звук был громким, заглушая все остальное. Воздух был горячим, вокруг бегали люди, но на меня опустился туман. Я услышала, как где-то вдалеке лает собака. Кто-то кричал. Были сирены. Я не могла понять, что я видела, но внутренне я знала, что это всё не правильно, этого не должно происходить.
Машина Андрея была перевернута, повсюду стекла. Я двинулась вперед. Я должна была добраться до него.
Я не хотела, чтобы это был он. Не может быть, но все же я подошла ближе. Лай собаки и крики усилились. Я покачала головой. Я не хотела их слышать, но не могла заставить их замолчать. Стук в моем сердце стал громче, конкурируя с криками и сиренами за мое внимание. Я не могла сосредоточиться ни на чем из всего этого хаоса. Я должна была подойти ближе.
Когда я подошла поближе, я опустилась на колени.
Боже… это был Андрей. Слезы текли по моему лицу.
Я пригнулась, чтобы увидеть его. Он посмотрел прямо на меня. Его глаза были такими живыми и ясными, как будто он не чувствовал боли, не попадал в автомобильную аварию. Он прошептал, – Кристин.
– Я здесь, – я протянула свою руку и вложила в его ладонь. Я хотела вытащить его.
– Нет, Кристин.
– Почему нет?
Под рукой было стекло. Я слышала, как куски трещат подо мной, но я не думала об этом. Мне просто нужно было добраться до него, – Андрей, пожалуйста, – я даже не понимала, о чем я его прошу.
– Нет. Ты должна остаться.
– Почему?
Он поднял голову. Что-то торчало из его головы, и я отползла назад, задыхаясь, когда увидела это. Я попытался сказать ему остановиться, не двигаться, но он вытянул голову.
– Андрей, пожалуйста, – я начала рыдать. Слёзы душили меня.
– Почему ты здесь? – спросил он еле слышно.
– Что ты имеешь в виду?
– Я не хочу, чтобы ты была здесь, – его глаза сверкнули, потемнев от гнева, – Я не хочу, чтобы ты была здесь! Убирайся.
– Андрей…
– УБИРАЙСЯ! – взревел он.
Я упала назад, пораженная внезапной переменой. Боль пронзила меня. Пронзающая, жгучая боль. Мои руки были в крови. К ним прилипли осколки стекла. И я поспешила назад, несясь по улице.
Я была на полпути к тротуару, когда услышала его смех. Я остановилась.
Он смеялся.
Мое сердце сжалось в тугой хватке, когда он начал двигаться. Он выполз из машины, подходя ко мне. Его глаза не отпускали меня с места.
Он подошел ко мне и сказал, – Ты потерпела неудачу. Почему ты потерпела неудачу?
Я попыталась покачать головой. Я не знала, о чем он говорит. Но он продолжал нависать надо мной. Его глаза были такими обвиняющими. Кровь пропитала его полностью. Она капала с его лица, рук, кончиков
