договорившись с ним о приеме экстренного больного, кладу трубку.
— Все, ладно, мы поехали.
Собираюсь сесть в машину, как подруга хватает за руку.
— Аля, если они знают твою тачку, они могут найти вас, тебя.
— Черт, — а ведь она права! Моя малышка зарегистрирована в столице, и адрес мой домашний там указан… А если похитители явятся ко мне домой?
Прислоняюсь спиной к машине и качаюсь взад-вперед. Вот незадача! Как решить этот вопрос? С закрытием пекарни мама постоянно дома…
— Что делать будешь?
— Не знаю. Думаю пока.
— Я бы предложила обратиться… — Делает многозначительную паузу, а после продолжает: — Но ты же не согласишься.
Продолжая раскачиваться, произношу, глядя в небо:
— Не соглашусь.
— Хочешь, позову ее к нам в гости?
— Ты же знаешь, наши мамы не очень ладят.
— И то правда. Что делать тогда?
Молчу, на ум ничего не приходит. Только если рассказать ей правду и свалить на время из города. Но это не выход. Мама начнет требовать, чтобы я обратилась в полицию, а я для себя уже поняла на основе расследования гибели моего Илюши и папы, что там я правды и справедливости не добьюсь. Поэтому пошла в журналистику, как встала на ноги.
— Ладно, Аля. Я тоже еще подумаю, как вам помочь. Давай перенесем твоего дружка ко мне в машину, и на ней вези его в больницу к Дане. Будем надеяться, что тебя не тормознут по пути менты.
Как представила, что придется его вновь перекладывать, поднимать, так сразу перехотела это делать. Наверное, подруга все поняла по моему виду и позвала охранников, которые все за нас сделали.
Вручая мне ключи от своей тачки, Люба на мгновение задерживает их в своих руках и, дождавшись, пока я взгляну на нее, говорит:
— Аля, о помощи не стыдно просить. Главное, чтобы было не слишком поздно.
Понимая, на что она намекает, киваю.
— Хорошо, но в этот раз я сама. А после что-нибудь придумаем.
Едем в больницу без происшествий. Для большей конспирации надела очки. Подъезжая к частной клинике родственника Молота, оглядываюсь по сторонам, ища слежку. Никого не обнаружив, выдыхаю с облегчением.
Вызываю Данияра с носилками. Грузим спящего парня на переноску и везем в больницу.
Не знаю, что делает этот напыщенный самовлюблённый мужчина, который не раз подбивал ко мне клинья, но через недолгое время ему удается привести в сознание моего горе-знакомого.
Вхожу в его палату вместе с Данияром.
— Ну что же, можно сказать, доброе утро. Как спалось?
Мужчина на больничной койке смотрит на нас с подозрением, как будто ожидает чего-то. А он красавчик! После того как его вымыли и привели в порядок, могу сказать это с уверенностью. А если учесть его высокий рост — да, действительно очень привлекательный мужчина.
Переглядываемся с Даней, и решаюсь заговорить:
— Вы меня помните? Нас похитили вместе, сегодня. Вернее, вас похитили, а я думала, что случилась авария, и хотела помочь. И меня тоже запихнули в машину. В итоге нас отвезли в ангар. Мне удалось сбежать оттуда с вами. Но я слышала кусочек разговора похитителей. Возможно, вам стоит позвонить родным, так как речь шла о подписании каких-то документов… Доктор, — указываю на Даню, — постарался вывести снотворное из вашего организма как можно быстрее, чтобы помочь вам предотвратить планы преступников.
Заканчиваю свою пламенную речь, но никакой реакции не получаю. Он все так же, с подозрением, наблюдает за нами.
— Как вас зовут? Может, я попробую разыскать ваших родственников? — делаю еще одну попытку пойти на контакт.
— Телефон, — требовательно, с хрипотцой в голосе произносит мужчина.
— Простите?
— Что непонятно? Где мой телефон? Или дай свой. Мне надо позвонить.
Даня лишь ухмыляется всей нелепости ситуации.
Делать нечего — достаю из пиджака свой мобильный, провожу разблокировку и протягиваю «больному».
Мужчина резким движением перехватывает его из моих рук и сразу звонит.
— Это я, все отменяй! Немедленно! И срочно приезжай! — дает приказ своему собеседнику. — Адрес клиники и номер палаты? — обращается он к Дане.
Получив ответ, диктует его собеседнику.
— И да, одежду мне захвати. Меня переодели в больничные лохмотья.
Не знаю как Дане, но лично мне обидно такое слышать. Обидно за клинику: она высокого класса, и все здесь на уровне и для богатых клиентов. А он лохмотьями новую, качественную пижаму обозвал? Кто этот мужчина?
Журналистское любопытство не дает мне покоя, и когда я получаю свой телефон обратно, решаюсь спросить:
— Как вас зовут?
Мужчина внимательно смотрит на меня, а после произносит:
— Не думаю, что нам стоит обмениваться этими данными. Как только я выйду из этого… — он с пренебрежением осматривает свою палату, как будто слово «гадюшник» хочет сорваться с его уст, но все же сдерживается и продолжает, — из этой клиники, наши пути с вами больше не пересекутся.
Немного опешив от наглости больного, приоткрываю рот.
— Дорогая Аля, — Даня обходит кровать и подходит ко мне со спины, — думаю, тебе уже пора. — Берет меня за плечи и разворачивает в сторону выхода. — Тебя мама ждет, помнишь?
В оцепенении ведусь на его уловки и уже у выхода слышу:
— Эй, трубку свою забери, она мне не нужна.
Застываю — вот же хам!
Возвращаюсь к нему, сверлю гневным взглядом и рывком вырываю свой мобильник из его рук.
— Эй, — вновь окликает, — позвонишь по последнему набранному, тебе дадут вознаграждение, которое ты захочешь.
— Да пошел ты! — выкрикиваю, глядя в его глаза и покидаю палату!
Ты посмотри на него! Спасла, вытащила из такой западни! Тащила на себе его тяжелую тушку, привезла в одну из лучших клиник
