внутри — только мы вдвоем.
Ян постоянно рассказывает какие-то истории. Якобы о достопримечательностях, мимо которых мы проходим. Но слишком уж они смешные и нереальные, чтобы быть правдой.
— Мне кажется или ты все это на ходу сочиняешь? — хохочу искренне.
— Подловила, — вторит он мне. — Зато ты не скучала и… не потерялась, — довольно ухмыляется.
Действительно. Исчезнуть ведь хотела, но так увлеклась прогулкой, что утратила бдительность.
Злюсь сама на себя. Нельзя быть такой неосторожной. Однажды я уже пострадала из-за этого…
Не замечаю, как мы выходим к отелю. Кажется, сегодня я пол-Кракова обошла и даже не чувствую усталости.
— Кхм? — вопросительно смотрю на Яна, когда он распахивает передо мной стеклянные двери.
— Тебе нужно остановиться где-то, раз уж мы так и не догнали твоих… легкоатлетов, — не сдерживает издевательского смеха.
Он прав. Я как раз и искала отель перед тем, как столкнулась с ним. Но есть один нюанс. Я бы не хотела, чтобы Ян знал, где я остановилась.
Однако в данный момент выбора нет. Поэтому переступаю порог отеля и быстро пересекаю огромный, светлый холл.
Подхожу к стойке регистрации, прошу одноместный номер, достаю из рюкзака карту и протягиваю ее администратору. Ян оказывается рядом и в последний момент вырывает ее из моих рук.
Крутит задумчиво, читая фамилию владельца. Врагов. Муж моей сестры. Так уж получилось, что Дана дала мне его карту перед отъездом. На всякий случай. Я не собиралась пользоваться ею, но возникли непредвиденные затраты на покупку брендовой одежды, так что моих личных денег не хватило. Я на мели. И кредитка Врагова сейчас очень кстати.
Однако Ян делает свои выводы. Хмурится. Все-таки сам оплачивает мне номер — и только потом возвращает карту.
— Не нужно было, но… спасибо, — прячу ее и закидываю рюкзак за спину. — Ну, пока, Ян.
Забираю у него пакеты. Сама протягиваю руку, чтобы попрощаться, но тут же жалею об этом. Ян сжимает мою ладонь, окутывая жаром. Не спешит отпускать.
— Встретимся утром? Перед твоим отъездом? — спрашивает с легкой улыбкой, но глаза при этом серьезные.
— Да, хорошо, — разрываю зрительный контакт и высвобождаю руку. — До завтра. Теперь ты знаешь, где меня найти.
Ян медлит, пристально изучает меня. Сомневается. Правильно делает. Встречаться я с ним больше не собираюсь.
Улыбнувшись, разворачиваюсь и направляюсь к лифту, всю дорогу чувствуя на себе прожигающий взгляд. Немного успокаиваюсь, лишь когда створки задвигаются.
Захожу в номер, закрываю за собой дверь и опускаюсь на пуфик в коридоре. Подожду минут пятнадцать, пока Ян уедет, и сбегу. Сниму себе номер в другом отеле. Чтобы утром он меня не нашел. Мне не нужны лишние знакомые в Польше, тем более, мужчины.
И все-таки он странный. Потратил на меня весь день, оплатил мне номер и… не потребовал ничего взамен. Непривычно. Мужчины никогда не делают ничего просто так. А этот…
Вздыхаю так шумно, что сама пугаюсь.
Пытаясь скоротать время, перебираю содержимое своей «аптечки». Подумав, запихиваю кое-что из нее в карман джинсов. Неудобно в рюкзаке копаться. В случае чего. Пусть будет под рукой.
Поглядываю на часы. Не тороплюсь. Жду дополнительные десять минут. И еще пять.
Что же, полчаса точно Яну должно было хватить, чтобы поймать такси и покинуть отель.
Беру рюкзак и пакеты в одну руку, а ключ от номера — в другую. Толкаю дверь плечом и чуть ли не вываливаюсь в холл.
Случайно роняю ключ. Ойкаю, тянусь за ним, стараясь при этом не растерять пакеты. Выпрямляюсь, устремляю взгляд вдаль коридора и… застываю, врастая в пол.
Створки лифта раздвигаются, а оттуда выходит… Ян. Мрачнеет, едва лишь завидев меня. В пару шагов оказывается рядом.
— Ты такая предсказуемая, ёжик, — произносит тихо, с налетом разочарования.
Признаться, он застал меня врасплох. Я даже не знаю, что соврать ему. Стою и молчу, опустив ресницы. Зачем он вообще вернулся?
— Так и думал, что захочешь сбежать, — объясняет, будто мысли читать умеет. — Решил проверить. И не зря.
Ощущаю ли я свою вину? Совсем чуть-чуть. Хотя не должна!
Ян подходит ближе, практически вплотную. Так, что я чувствую его тепло. Но привычного отторжения нет. Наоборот. Довериться хочется.
И даже не отстраняюсь, когда Ян аккуратно обхватывает мой подбородок пальцами и приподнимает. Заставляет встретиться с ним взглядом, обволакивает ртутью. Гипнотизирует так, что я не сразу осознаю, как он накрывает мои губы своими.
Когда мозг, наконец, включается, то… уже поздно. Ведь я отвечаю на поцелуй. Сдаюсь на доли секунды. Но и их хватает, чтобы Ян переложил руки на мою талию и, сделав пару шагов, подтолкнул меня обратно в номер.
— Мягкий ёжик, — шепчет мне в губы и захлопывает за нами дверь.
На следующий день
Доминика
Провожу пальчиком по циферблату эксклюзивных наручных часов, задерживаюсь на цифре «двенадцать». Действительно, вверху бриллиант. Вблизи четко это вижу, различаю грани, наблюдаю, как преломляется и играет свет. Не ошиблась.
Переворачиваю часы и ногтем постукиваю по задней металлической крышке. В который раз гипнотизирую взглядом гравировку. Будто жду, пока она исчезнет от моих нехитрых манипуляций. Но нет, все еще на месте.
Надпись на польском. Но я не поленилась в онлайн-переводчик ее вбить.
«Яну с любовью».
Делаю глубокий вдох, шумно выдыхаю через рот. Сжимаю часы в ладони, чтобы никто из окружающих случайно не увидел циферблат или гравировку, и перекладываю их из рюкзака в дамскую сумку известного бренда. По-хорошему, надо бы выбросить их. В ломбард не сдашь — слишком приметные. Но, игнорируя вопли логики, я почему-то оставляю часы себе.
Задумчиво перебираю пальцами деньги. Его деньги.
Беру пару купюр, остальное прячу во внутреннем кармане рюкзака. На черный день. Хотя… с моей-то удачей у меня каждый день такой. С самого детства…
— Ячейка номер пятьдесят восемь, — сообщаю грузной женщине лет сорока со скучающим выражением лица.
Я в курсе, что подавляющее большинство поляков говорят по-русски. Мне это на руку, так как я в принципе не сильна в языках. Правда, отдельные личности из вредности делают вид, что не понимают меня. Как, например, поступает сейчас администратор камеры хранения. Она что-то важно «пшекает», машет рукой в сторону ячеек. Я же прячу злость под улыбкой. Не следует привлекать к себе лишнее внимание.
— Ой, у вас пуговица расстегнулась, — шепчу заговорщически по-русски.
Женщина импульсивно прикрывает грудь рукой, опускает голову, выпячивая второй подбородок, и внимательно сканирует свою блузку. Увидев, что с одеждой все в порядке, она вопросительно смотрит на меня. И вдруг осознает, что рассекречена.
— Давайте ваши вещи, — недовольно говорит на чистом русском.
