— Что случилось? — Зак опустился перед ней на колени. — Тайлер! — Он потряс ее за плечо. — Тайлер, скажите же что-нибудь, черт возьми!
Она нашла силы приоткрыть один глаз.
— Уйдите, — слабо прошептала она.
Он не подчинился, поднял ее, — и оказалось, что она почти ничего не весит!
Не обращая внимания на любопытные взгляды, Зак нес ее на руках. Она открыла глаза и попыталась освободиться.
— Что вы делаете? — запротестовала Тайлер.
— Мне кажется, это очевидно! Зак вошел в лифт.
— Да, но… куда вы меня несете?
— К себе в номер, — сообщил он. — И прекратите вырываться.
Пока он не поймет, что с ней, она никуда не уйдет!
В номере Зак уложил Тайлер на диван.
— Не двигайтесь, — приказал он, подошел к мини-бару и стал выбирать, из какой бутылки налить ей.
Она попыталась встать, но не смогла.
Зак видел, что она закрыла глаза и побледнела еще сильнее. Он не мог решить, действительно ли
она больна или изощренно притворяется, чтобы продолжить интервью.
Женщины, бывало, устраивали что-нибудь экстравагантное, чтобы попасть в его номер, хотя с интервью это никогда не было связано!
Но если Тайлер Вуд притворяется, то узнает, каким нелюбезным он может быть!
— Что вы делаете! — Тайлер едва не поперхнулась, когда Зак поднял ее голову и что-то влил ей в рот. Пламенная жидкость обожгла горло. — О, нет! — запротестовала она, отчаянно пытаясь отодвинуть его руку, но он налил ей полный рот жидкости омерзительного вкуса. — Что это было? — простонала она, когда он опять положил ее на диван.
— Бренди, — с удовлетворением сказал он. — Теперь…
— Теперь мне будет по-настоящему плохо, — перебила она. — Тем более на пустой желудок.
На очень пустой желудок, потому что за день она не съела ничего, кроме одного-единственного тоста, проглоченного на завтрак.
Когда она переехала в Лондон, то была огорчена тем, как все здесь дорого. Работа младшего репортера не приносила больших денег. И чтобы жить на зарплату — а когда она ушла из своего роскошного дома в Нью-Йорке, то поклялась своей семье, что проживет самостоятельно, — она должна была экономить на всем. Даже на еде.
Хлеб, молоко и злаки были дешевыми и к тому же весьма питательными. Изредка Тайлер ради удовольствия съедала там бургер.
— На пустой желудок? — переспросил Зак. — Но сейчас девять часов вечера. Почему же вы не пообедали?
Потому что обед был недопустимой роскошью. Как и ужин. Хотя никакая еда не уменьшила бы того действия бренди, которое проявится с секунды на секунду.
— У меня аллергия. — Она не стала отвечать на его вопросы, пытаясь встать. — И если в течение десяти секунд вы не отведете меня в ванную, я испорчу весь ваш дорогой ковер!
— Аллергия? — повторил Зак Принс с угрюмым видом, даже не пытаясь подойти и помочь ей. — Какая аллергия?
Она свесила голову с дивана, и случилось то, о чем она предупредила.
Еще в колледже на вечеринках она неожиданно для самой себя обнаружила, что алкоголь в любом виде вызывает у нее такую реакцию. Пришлось совсем отказаться от спиртного. И надо же было Заку насильно влить ей бренди!
— Какая аллергия? — снова спросил Зак, вернувшись из ванной с несколькими полотенцами. Одно он вручил Тайлер, а остальные бросил на ковер.
— На алкоголь.
Едва она успела ответить, как все повторилось.
Правда, это не могло продолжаться долго, потому что в желудке больше ничего не осталось.
Самое плохое, призналась себе Тайлер, истощенная и опустошенная, что это случилось именно в присутствии Зака Принса. Конечно, он виноват в том, что дал ей бренди, но от этой мысли легче не становилось!
— Черт побери, вы ведь выпили всего пару глотков! — удивился он, помогая ей дойти до ванной, чтобы умыться и почистить зубы. Потом опять отвел ее на диван.
— Количество не имеет значения, — объяснила Тайлер.
Сон был бы для нее сейчас лучшим лекарством, хотя у нее было не слишком много шансов самостоятельно добраться до своей квартиры…
Когда она проснулась, было темно. Очень темно. И очень тихо. Но было слышно, как кто-то дышит.
Тайлер задержала дыхание.
Звуки не прекратились.
Где же она?
Точнее, кто это дышит рядом с ней?
Она села, вздрогнув и застонав, так как почувствовала стреляющую боль в голове.
— Вам лучше?
Возле себя Тайлер ощутила какое-то шевеление, а потом быстро закрыла глаза, когда зажегся свет. Он был таким ярким, что боль в голове стала сильнее. Но голос она сразу узнала!
— Тайлер, как вы себя чувствуете? — с беспокойством повторил Зак.
Что она делает в кровати рядом с Заком Принсом? Как она попала сюда? Она помнила, что ей было ужасно плохо, потом она решила, что надо бы поспать, а затем… ничего.
— Тайлер, откройте глаза и поговорите со мной, — приказал Зак Принс, схватив ее за руки и встряхнув.
— Если вы не прекратите трясти, то у меня отвалится голова!
Зак немедленно перестал трясти ее, и она мягко опустила голову на подушку.
— Сдается мне, что у вас похмелье. — Казалось, он удивлен. — Вы вчера не пили до того, как встретились со мной?
Ее глаза распахнулись, и, несмотря на боль в голове, она с негодованием впилась в него взглядом.
— Я сказала вам, что у меня аллергия на алкоголь! Один глоток — и я ужасно больна.
— Это точно! — усмехнулся он, приподнявшись на локте, чтобы посмотреть на нее. — Я никогда никого не видел в таком плохом состоянии. А потом вы потеряли сознание, — добавил он.
— Я заснула, — объяснила она и вздрогнула от собственного голоса, показавшегося ей страшно громким. — Я заснула, — хрипло повторила она, внезапно осознав, где и с кем находится. — Который час?
Она немного повернула голову, с трудом пытаясь сосредоточиться на светящихся цифрах часов, стоящих на ночном столике.
Ночной столик! Она действительно лежит с Заком на кровати, на огромной двуспальной кровати! Заметив, что они оба полностью одеты, она почувствовала облегчение.
Зак посмотрел на часы.
— Начало двенадцатого, — сообщил он.
— О, не так уж и плохо! — Она вздохнула с облегчением. — Я спала всего около часа…
— Начало двенадцатого утра, — улыбнулся Зак.
— Не может быть! — возразила она, изо всех сил пытаясь сесть, но затем упала, когда поняла, как близко к ней находится Зак. — Если сейчас утро, то почему так темно?
Он пожал плечами.
— Я всегда останавливаюсь в этом номере. Когда я работаю, то никогда не знаю, когда доберусь до кровати. А здесь занавески такие плотные, что совершенно не пропускают дневного света.
