– Хорошо, – улыбнулась Эмма.
Она прекрасно знала, что ни одному мужчине не понять, какие чувства испытывает девушка перед замужеством, как ей не терпится осмотреть свою новую, хоть и пустую, квартиру.
Эмма, впервые приехавшая в Африку, смотрела по сторонам и не переставала удивляться всему, что попадалось ей на глаза: женщины в чадрах, медленно шагавший по улице ослик…
Все это было для нее в диковину. Эмма Редферн открывала для себя новую жизнь.
Пансион, который рекомендовал ей друг дяди, находился в конце бульвара в европейской части города. Им владела кареглазая француженка. Она позволила Гаю посидеть с Эммой в гостиной всего несколько минут, а затем, сославшись на то, что девушке после долгой дороги надо отдохнуть, выпроводила его.
Когда Гай ушел, хозяйка пансиона провела постоялицу наверх и показала ей комнату.
– Вы, мадемуазель, несомненно, большую часть времени будете проводить со своим женихом, – заметила она. – Так что за завтраком, обедом и ужином чаще всего будете отсутствовать. Я правильно поняла?
– Все зависит от графика работы месье Тренча, – улыбнувшись, ответила Эмма. – А он у него скользящий. Дело в том, что мой жених – пилот «Маритайм-Эр».
– Не подумайте, что я хочу, чтобы вы постоянно находились в нашем пансионе. Так вы сказали, что месье Тренч служит в «Маритайм-Эр»? Это замечательно, мадемуазель! Ее авиалинии связывают все города Марокко, средиземноморские порты Европы и Танжер. Месье Трайтон, создавший эту компанию, знал, что делал! Его здесь все уважают. В городе его называют не иначе как Эль-Трайтон. Мой юный племянник, который учится на авиаконструктора, говорит, что слышал об Эль-Трайтоне только самые лестные отзывы. Да, мадемуазель, с работой вашему жениху очень повезло!
Как ни странно, но от этих слов на душе у Эммы сразу же потеплело. Теперь она была уверена, что, какие бы неприятности ни произошли у Гая на службе, из «Маритайм-Эр» он все равно не уйдет.
Комната, в которой ей предстояло жить до свадьбы, оказалась совсем небольшой. Она была обставлена на французский манер – никакой лишней мебели. Большая застекленная дверь, закрытая от солнца ставнями, вела на балкон, где стояли чугунный столик и кресло. С балкона открывался вид на обнесенный стеной садик.
Приняв ванну, Эмма оделась и вышла на балкон. Сидя в кресле, она долго прислушивалась к незнакомым ей звукам и вдыхала теплый воздух, напоенный сладковатыми ароматами, которые не ослабели, даже когда на сад легли длинные тени.
Когда за ней приехал Гай, уже смеркалось. Здесь, в Танжере, в июле день шел на убыль гораздо быстрее, чем в Англии. По ярко освещенным магазинам толпами бродили покупатели, а столики в придорожных кафе были уже все заняты.
Гай и Эмма зашли в «Кафе де Пари», чтобы выпить аперитива, и, наблюдая за прохожими, целый час просидели на открытой террасе. Эмма вглядывалась в лица, и ей казалось, что она попала в волшебное королевство на границе Востока и Запада.
Когда они поднялись, чтобы отправиться на ужин в отель «Веласкес», погас последний электрический фонарь, и звездное небо над их головами стало цвета темного сапфира. Поскольку по местным обычаям ужинать было еще рано, Гай и Эмма до того, как располагавшийся на крыше отеля ресторан начал заполняться, зашли в бар и выпили по чашечке черного кофе.
С крыши открывался вид на залив. Вглядевшись в темноту, Гай указал Эмме на мерцавшие в ночи огни и сказал, что там находится Испания.
Неожиданно один из двух проходивших мимо их столика посетителей ресторана нечаянно задел стул, на котором сидела Эмма.
– Usted perdone, seiiorita,[5] – извинился он.
Эмма подняла глаза и увидела пожилого марокканца в белой феске и дикаше из тонкой белой шерсти. Принимая его извинения, она с улыбкой кивнула ему и, бросив взгляд на его спутника, узнала в нем Марка Трайтона. По выражению его лица было видно, что и он узнал Эмму. Прежде чем Гай успел повернуться к своей невесте, владелец авиакомпании скользнул по нему взглядом.
Марокканец с Трайтоном прошли в дальний конец зала и сели за столик. Гай мгновенно помрачнел.
– Ну, теперь ты можешь убедиться, что я привел тебя в ресторан для аристократов! Странно, что на этот раз Трайтон пришел без женщины. В последнее время он всегда ужинал с вдовой де Кория. Интересно, с кем же он будет сегодня танцевать?
В голосе его было столько желчи, что Эмма невольно возмутилась.
– Гай, я и не знала, что ты можешь быть таким язвительным, – сказала она. – Скажи, что произошло у тебя на службе?
Гай взял со стола бутылку, вылил остатки вина в свой фужер и залпом выпил.
– Что у меня произошло на службе? – переспросил он. – Ну, хорошо. Рано или поздно ты все равно это узнаешь. Так почему бы не сейчас?
У Эммы по спине пробежали мурашки.
– Да, конечно, – произнесла она.
– Тогда ты, возможно, поймешь, почему я так ненавижу этого Трайтона, – сказал Гай, и в его глазах зажглись злые огоньки.
Он некоторое время, молча, смотрел на Эмму, а потом продолжил:
– Послушай, Эмма, из-за твоего благородного рыцаря я не могу на тебе жениться!
– Не можешь на мне жениться? – чуть слышно переспросила Эмма.
Ей показалось, что она падает в бездну. «Никакой начальник не может помешать своему подчиненному жениться», – подумала девушка и вымученно улыбнулась.
– Не понимаю, – дрожащим голосом проговорила она. – Не может же Марк Трайтон запретить тебе…
– А я разве сказал, что он может? – перебил ее Гай. – Просто он сделал так, что в ближайшее время наша свадьба не состоится. Понимаешь, несколько недель назад я не повел самолет в Рабат…
– О, Гай, ты опоздал к рейсу?
– Нет, не опоздал – просто не явился на службу. Накануне я был на вечеринке, а на следующее утро вовремя не проснулся. Рейс на Рабат выполнил другой пилот. А потом мне сообщили, что я от полетов отстранен, понижен в должности и переведен на конторскую работу. Жалованье мне, естественно, сильно урезали.
– Какая несправедливость! Ведь это же была твоя первая оплошность?
Гай кивнул, и Эмма, облегченно вздохнув, произнесла:
– И все равно это не может помешать нашему браку. Мы научимся экономить, будем меньше тратить.
Гай недовольно скривил рот.
– Но дело не только в деньгах, – сказал он. – Ты не представляешь, что значит быть неженатым и жить в таком городе, как Танжер. Знаешь, сколько здесь у холостяка соблазнов потратить все, что он имеет?
– А если у него нет на это средств? Гай, ты хочешь сказать, что ты в долгах?
Он виновато опустил голову:
– Да. И еще в каких. Мы не можем сейчас пожениться, потому что… потому что от нашей квартиры мне пришлось отказаться.
