— Вы не так уж скоро хватились меня. А я могла свалиться за борт и утонуть!
Мервин поднял брови:
— Господи, ты же умеешь плавать! И в любом случае считается, что женщины на яхте могут сами позаботиться о себе, иначе они превращаются в обузу.
Саймон Чэпмен с любопытством посматривал то на дочь, то на Мервина.
— Довольно, Бенни, — сказал он. — Ты уже достаточно позабавилась — напугала нас до смерти. Мы обыскали на яхте все углы, пока не догадались, куда ты делась. Давай иди сюда.
— И как же я до вас доберусь? За последние полчаса у меня не выросли крылья.
— Зато, похоже, у тебя отросли рога, как у бодливой коровы, — заметил Мервин.
Чэпмен оперся о борт ялика.
— Прекрати, Мервин! Помоги ей. Ты же знаешь, что женщины готовы препираться всю ночь напролет.
Мервин невольно бросил взгляд на свои отутюженные габардиновые брюки.
— Для этого Мервину придется снять брюки. — Бенита от души наслаждалась ситуацией.
— Забирайтесь ко мне на плечи, — внезапно заговорил Мартин, — и я перенесу вас в ялик.
— Но я не хочу уходить отсюда, — сказала Бенита и с упреком посмотрела на Мартина, словно хотела сказать: «А я-то думала, что вы на моей стороне».
— Да ладно, хватит тебе, Бенни! — добродушно воскликнул ее отец. — Кончай мутить воду!
— На этой лодке не хватит места для троих. Мы ее потопим.
— Не в такой спокойный день. Ради Бога, скорей! — раздраженно бросил Мервин.
Мартин закатал вылинявшие брюки, спрыгнул за борт — и увяз в песке по колени.
Бенита торжествующе взирала на него с покосившейся палубы шлюпа.
— Ну что, там мягко?
— Забирайтесь ко мне на плечи. Сделайте пару шагов, и вам это удастся.
— Я вешу больше девяти стоунов! — жизнерадостно заявила Бенита.
— Это всего лишь детский жирок, — бесстрастно заметил ее отец. — В твоем возрасте твоя мать была точно такой же.
— Девять стоунов — это не вес, — сказал Мартин.
— Когда я сяду на вас верхом, вы почувствуете этот вес. Мы оба увязнем в песке и застрянем тут навсегда. Кстати, почему вам так не терпится от меня избавиться?
— Ну, если хотите знать, на моем судне я привык быть один.
— Вам не кажется, старина, что вы довольно грубо разговариваете с леди? — запротестовал Мервин.
— Это звучало бы грубо, если бы она была леди, — сказал Саймон Чэпмен, разглядывая наряд дочери с одобрением и одновременно с осуждением.
— Вы все ведете себя отвратительно, да еще в мой день рождения!
Бенита с гордым видом перемахнула через поручни шлюпа и прыгнула на мель как можно дальше от Мартина. Она провалилась в песок почти до талии.
— Быстрее двигайтесь ползком! — закричал Мартин. — Иначе вас засосет!
Он, то подталкивая, то волоком таща Бениту за собой, добрался до края мели, где две пары рук уже тянулись к ней над бортом ялика.
— Ты вся в грязи, — небрежно бросил Мервин.
— Зато ты нет, а это самое главное, — огрызнулась Бенита.
Мартин снова перебрался через поручни на свой шлюп. Мервин завел подвесной мотор, и Саймон Чэпмен прокричал, перекрывая треск:
— Я прослежу, чтобы вам вернули ваши вещи. Спасибо за все, что вы сделали.
Ялик рванулся вперед, оставляя за собой пенистую волну. Бенита оглянулась через плечо и, вдруг улыбнувшись Мартину, помахала рукой — да так энергично, что чуть не заехала Мервину в глаз.
Мартин не спеша помахал в ответ, потом сел, закурил трубку и стал ждать, пока высохнут его штаны, а прилив тем временем подойдет к берегу.
Девушка забыла свою одежду — она лежала мокрой кучкой на столе рядом с морскими картами. Он аккуратно свернул карты в рулон. Потом снова услышал треск мотора и поглядел на «Черного лебедя». Ялик отваливал от яхты, однако на этот раз двигался в противоположном направлении, и, насколько Мартин мог разглядеть, в нем находился один Саймон Чэпмен. Это означало, что Бенита и ее друг остались на яхте одни. Мартин криво улыбнулся. Теперь они помирятся, решил он, девица только лает, да не кусает и к тому же без ума от этого парня.
Через несколько секунд он увидел, как от берега отошел катер яхт-клуба, за ним на буксире тянулся ялик с «Черного лебедя». Катером управлял один из работников лодочной станции, рядом с ним сидел Саймон Чэпмен. Они приближались к «Редкой птице». Человек в катере выключил зажигание и крикнул:
— Хватайте конец! Мы снимаем вас с мели!
Мартину не требовалось повторное приглашение. Катер, чихая мотором и вспенивая воду, перемешанную с песком, мало-помалу сдвинул шлюп с мели на более глубокое место в канале. Мартин быстро поставил парус.
— Спасибо! — крикнул он.
Чэпмен помахал ему рукой.
— Как вернетесь, загляните ко мне в клуб. У меня есть для вас предложение.
— Загляну очень скоро, — отозвался Мартин. — Слишком поздно для дальней парусной прогулки, да и прилив еще слабый. Я возвращаюсь на свою стоянку.
Чэпмен жестом показал, что понял его.
Часа через два Мартин в новых брюках и чистой рубашке подошел к зданию яхт-клуба. Ему не нужны никакие одолжения от Чэпмена, но бизнес есть бизнес. И если, как говаривал Дейв, что-то подвернется, не стоит сразу воротить нос.
Мартин открыл дверь и вошел. Большие эркеры, выходящие окнами на гавань, были заставлены столиками. Мужчины и женщины за ними пили и разглядывали суда, стоявшие внизу на якоре. Он сразу увидел Чэпмена, Мервина и Бениту и испытал нечто вроде шока. Чэпмен громко окликнул его, а Бенита помахала рукой.
Сейчас она была совершенно другой. Блестящие гладкие волосы высоко зачесаны надо лбом. Одетая в чрезвычайно элегантное платье из шелка в розочку, с корсажем на косточках, Бенита выглядела женственной и совсем не атлетически сложенной, как Мартину показалось сегодня днем. Выражение «английская роза» невольно пришло Мартину на ум, и он подумал: «Как могло случиться, что у этого коренастого лысеющего человека с бычьей шеей такая очаровательная дочка?»
Мервин развалился в плетеном кресле, вытянув длинные ноги.
— Что будете пить, Эвис? — без всякого предисловия спросил Чэпмен.
— О, с этим просто, Мартин пьет только пиво, — улыбнулась Бенита.
— А мне казалось, моряки предпочитают «Кровь адмирала Нельсона», — заметил Мервин, глядя в пространство.
— А что это значит? — спросила Бенита.
— Ром, дитя мое, — объяснил ей отец. — Ром. — И повернулся к Мартину: — Так что будете пить?
— Ничего, благодарю вас. — Мартину не хотелось тратиться на дорогие напитки, пока он не выяснит, зачем его сюда позвали.
