эйфории, как на волнах, иногда на руки падали редкие тёплые капли слез. Ощущал ее нежные губы на своих щеках. Я все это придумал? Или нет? Ты – помешан, чувак, ты – болен… Зачем я купил этот чертов клуб?
На завтрак приносят пустой куриный бульон, корзинку хлеба и сладкий чай. Пока молоденькая медсестричка сервирует прикроватный стол, медленно раскладывая на нем приборы и тарелки, в палату заходит Ярослав в небрежно накинутом на плечи белом халате.
– Ну, Ромыч, ты даёшь! – недобро слежу за ним глазами, пока он берет стул, придвигает его ближе ко мне и садится, – Я должен, наверно, извиниться перед тобой… Что так все вышло, – стискиваю зубы и ничего не отвечаю. В голове сверлит только один вопрос и я, не выдерживая, цежу его сквозь зубы.
– Спал уже с ней?
– С кем? – друг удивлённо вскидывает брови, черт почти искренне у него выходит, – Я вообще о Свете пришёл поговорить… Отправил ее к родителям, пусть голову полечит. А ты будешь знать, как больных баб трахать! Дура решила посмотреть, как ты по клетке будешь летать от перчаток с утяжелителем…
– Нахрен твою сестрицу! – я дёргаюсь, задеваю стол с завтраком, и он с грохотом летит на пол. Меня скорчивает от резкой боли в затылке, и я опускаюсь на подушку, прикрывая глаза.
– Выйди отсюда. Живей давай. Пришли через десять минут санитарку и новый завтрак. Сама больше не появляйся, – Ярослав с пренебрежением выпроваживает за дверь нерасторопную медсестру, которая рисовалась перед нашими лицами последние пару минут в надежде привлечь внимание, – Я понял о ком ты, – делает паузу и возвращается к стулу, – Не стану отрицать, что девочка мне «зашла». Познакомился с ней минут за десять до твоего боя, она мне отказала в близком общении. Алису привёл в клуб один парень, кажется, ее брат, чтобы она поставила мне экшен – шоу.
– У неё нет братьев, – шиплю в ответ, открывая глаза. Там бл*ть ещё и брат какой-то нарисовался. Ну просто охренительно!
– Фетисов! В себя приди! – повышает голос друг, – Ты кто ей? Муж? Совсем головой поехал? Она от тебя четыре дня не отходила, мылась и ела только в то время, когда приезжал я или твой отец! А ты девчонку в шлюхи записал? Думай лучше, чем обидел ее! Ты отсюда выйдешь, а я подожду пока она по тебе перебесится, и заберу себе! Думал, что у тебя глюки были, когда ты меня в отключке послал… Идиот! – он подрывается и идёт к двери, – Будь здоров! – жмёт ручку двери…
– Погоди, Ярый, – его рука замирает, а я сжимаю голову пальцами, – Черт, болит то как, капец! Привези ее.
– Нет!
– Ярый! – с нажимом повышаю голос, – Нам с ней очень надо поговорить, ты просто себе не представляешь КАК!
– Я попробую, – он кивает и выходит из палаты.
– Спасибо, – отключаюсь.
Глубоко вдыхаю запах ее духов. Моя девочка здесь, но не подходит. Стоит у окна ко мне спиной и тяжело дышит.
– Лисичка, – зову чуть слышно. Медлит, не реагирует, – Иди ко мне, маленькая, – руки обхватывают хрупкие плечи крест на крест, и она поворачивается.
– Я не твой трофей, Фетисов, чтобы меня доставляли к тебе и увозили по щелчку пальцев, – вздрагивает, нервно ведёт плечами, – Я думала, что сойду с ума здесь, – всхлипывает, – Когда увидела тебя среди проводов, – голос дрожит, вся на эмоциях.
– Подойди, пожалуйста, и сядь рядом, – сейчас я могу пробить ее только своей уверенностью. Делает шаг, ещё, подходит к краю кровати, – Ближе, Лисичка. Садись, – опускается на матрас и смотрит в пол. Беру ее ладонь и подношу к губам, целуя каждый пальчик, – Ты – не трофей, ты – ценность. Мое сокровище, моя любимая, единственная и глупенькая девочка, – пытается вырвать руку – не отпускаю, – Моя Банши, – притягиваю к себе, не соображая от чего меня сильнее кружит: от головной боли или от того, что моя любимая не сопротивляется и рвано дышит.
– Даже не надейся помереть, Фетисов, ты будешь жить долго, – она уже сама тянется ко мне. Вкусная, нежная… – Только ответь мне честно, – останавливается и серьезно вглядывается в глаза, – У тебя со Светой был ребёнок? Я расстроила вашу свадьбу?
– Откуда этот бред? – напрягаюсь, в ожидании ответа.
– Та женщина сказала утром, и Света крутила кольцом перед моим носом…
– Сууки! – у меня подлетает пульс, а голову моментально сковывает в стальные тиски. Боль вызывает непроизвольный глубокий выдох со стоном, – И ты поверила…
– Рома? – она пугается и хватает мою руку, – Тебе плохо? Я сейчас позову врача, – вскакивает, но я успеваю перехватить ее в самый последний момент и укладываю головой себе на грудь.
– Алиса, я не буду тебе врать. Со Светой спал, вытворял многое и разное, но ребёнок между нами не возможен. Собственно, как и брак. Такой вопрос никогда не поднимался, – она пытается что-то возразить, – Тихо! – чуть рычу на неё, – Только от тебя детей хочу. Жить с тобой хочу.
– Прости меня… – она поднимает голову и смотрит в глаза. Преданно, влюблённо, да… Моя маленькая, – Я все испортила? – закусывает свою припухшую губку. Прижимаю девушку к своим губам, она, подчиняясь порыву, целует сама.
– Это ты скажи мне, – отстраняю от себя, а Алиса прикрывает веки. Длинные ресницы порхают по скулам, на губах следы поцелуев, и уголки рта дергаются в улыбку.
– Я тебя люблю, – прячется, целуя в ключицу. Дышит, опаляя мне шею, губы скользят дорожкой до груди.
– Алиса… – пах наливается тяжестью и начинает ощутимо пульсировать, – Остановись, милая. Мне нельзя, но клянусь, что сделаю это.
– Я не буду, – она, смутившись, отстраняется.
– Хочу, чтобы ты переехала ко мне. Пока не ясно, когда меня выпишут, но мне нужны гарантии, что мы вместе, – девушка краснеет и отрицательно качает головой.
– Нельзя, – на лице появляется хитрая улыбка, – Ты ведь не знаешь, как шкалили децибелы, когда Арслан узнал, что я остаюсь в России ради тебя. Он до сих пор пророчит мне в мужья почтенного турка.
– Ты будешь моей женой, Алиса, – я не спрашиваю, а утверждаю. Говорю немного жестко, – Свыкнись с этой мыслью. Но это не предложение. Не здесь и не сейчас. Хочу, чтобы день, когда я задам тебе вопрос, а ты ответишь согласием, стал для тебя особенным.
– Мне нравится твоя уверенность, Фетисов, – она игриво прорисовывает кончиками пальцев мышцы груди, – Я обещаю подумать.
– Зараза! – я расслабленно улыбаюсь.
– А кто сказал, что будет легко? – она прижимается и прикусывает мой сосок.
– Держись детка! – со свистом выдыхаю, стискивая ее талию и вжимая в себя, – Дай только отсюда выйти, и тебе будет горячо. Кстати,
