— Ты… ревновал? — недоверчиво переспросила Элин.
— Я знал, что ты ездила в Больцано не одна, — ответил он. — И подозревал, что твоим спутником был Тино Агоста. Ведь твой ужин с ним в пятницу вечером я предотвратил — придумал, что у меня заболела двуязычная секретарша.
— Придумал! Но ведь она действительно заболела! Я несколько часов перепечатывала доклад, который нужен был тебе немедленно. Доклад, который…
— Доклад, который Фелиция напечатала для меня по-итальянски за день до этого, — признался Макс. — Он вообще был не нужен мне в английском варианте.
— Но… но… — Элин совсем растерялась.
— Но я все больше и больше запутывался во лжи, — подхватил Макс. — Я наслаждался твоим присутствием в кабинете. Наслаждался, наблюдая, как твой острый ум вникает в доклад и увлекается им… — Он вдруг замолчал, глядя ей прямо в глаза. — Элин, моя милая, милая Элин. Пора тебе, наверное, использовать хоть часть своего острого ума, чтобы понять, что творится со мной. — Она проглотила комок в горле, и Макс, присмотревшись к ней, улыбнулся. — Ты все еще настаиваешь на том, чтобы сидеть так далеко?
Что он сказал? Она услышала слова, но они были так неожиданны, что Элин не поверила своим ушам.
— Ты хочешь, чтобы я подошла ближе? — спросила она, не шелохнувшись.
Казалось, она прикована к месту. Он пошевелился, привставая, но она его остановила.
— Нет! Сиди! — воскликнула она, испугавшись за его ногу.
Макс снова сел, но глаза не отпускали ее, когда он тихо, но твердо спросил:
— Ты идешь ко мне?
— 3-зачем? — нервно отозвалась она и вцепилась в подлокотники кресла.
— Затем, — сказал он серьезно и искренне, — что, признаваясь во всей своей прежней лжи, я не лгу, говоря, что… очень люблю тебя, amore mia, люблю всем сердцем.
— О, Макс! — прошептала Элин, и, услышав чувство, прорвавшееся в этом коротком восклицании, он уже не мог усидеть на месте. — Нет, ты растревожишь ногу! — закричала она, увидев, как он привстал, вскочила и бросилась к нему.
Она оказалась с ним рядом, как раз когда он выпрямился, и оказалась прямо в его объятиях. Он что-то нашептывал ей в ухо по-итальянски, и это звучало чудесно. Ей никуда не хотелось из его объятий, ее руки обхватили шею Макса, и так они двое стояли целую вечность. Потом он потребовал:
— Дай мне посмотреть на тебя. — Он чуть отодвинулся и с восторгом выдохнул, вглядываясь в ее глаза: — О, Элин, Элин! Ты ведь чувствуешь то же, правда?
Она смущенно кивнула, но этого было достаточно, и с криком радости он прижал ее к себе, и они простояли так еще вечность. Она чувствовала его губы на своих волосах, потом Макс чуть отодвинулся, чтобы покрыть нежными поцелуями ее глаза, запечатлеть теплый и нежный поцелуй у нее на губах.
— О, Макс, — прошептала она с переполненным чувствами сердцем, когда он оторвался, чтобы посмотреть на нее.
— Милая Элин, — пробормотал он и чуть качнулся.
— Сядем? — торопливо предложила она.
— Давай, — согласился он, — и ты расскажешь, как умудрилась, несмотря на все мои гадости, влюбиться в меня. — Они сидели, тесно прижавшись друг к другу на диване, рука Макса обнимала ее плечи, он несколько секунд пожирал глазами ее лицо, а потом напомнил: — Ты что, никогда не начнешь?
— Какой ты строгий, — пошутила она, испытывая желание ущипнуть себя, чтобы убедиться, что не спит. Неужели это происходит на самом деле? — Мне следовало бы догадаться, что я попала в беду, по тому наслаждению, которое почувствовала, услышав в бергамском аэропорту твое: «Привет, Элин!»
Сейчас наслаждение светилось в глазах Макса, но ему этого было мало.
— Продолжай, — потребовал он.
— О чем же мне говорить? — спросила она. — Рассказать, как два дня спустя, когда мы ужинали вместе — после того как я закончила печатать доклад, настолько тебе необходимый, что мне пришлось задержаться после работы… — Она подчеркнула эти слова, радуясь его бесстыдной улыбке. — Врун несчастный, — сказала она с любовью.
— Так что же ужин? — напомнил он.
— Я смотрела на тебя — и вдруг у меня перехватило дыхание, — призналась Элин.
— Из-за меня?
— А из-за кого же еще? — улыбнулась она и продолжала исповедь: — Вскоре после этого — да тем же вечером — я поняла, что сделала нечто невообразимое. Я влюбилась в тебя.
— Amore mia! Ты поняла тогда? — Она кивнула, а он обнял и поцеловал ее в награду. — Но почему же невообразимое? — спросил он.
— Ну, не говоря уже о том, что ты никогда бы не полюбил меня…
— Здесь ты, как видишь, ошиблась! — перебил он.
— Верно, — согласилась она. — Сначала я подумала, что ты неисправимый ловелас.
— Любимая моя Элин, — быстро проговорил он, — я обнял тебя тем вечером просто потому, что не мог удержаться. До тех пор мне всегда удавалось сохранять самообладание, но влечение к тебе победило самоконтроль.
— Честно? — спросила она, широко раскрыв глаза.
— Пожалуйста, верь мне — меня не интересует случайный секс, и уж тем более — с сотрудницей фирмы. Я гордился тем, что достаточно владею собой в этом отношении. Но ты… — Он запнулся и ухмыльнулся, отчего Элин затрепетала. — Тем вечером я ушел с мыслью, что в будущем лучше держаться от тебя подальше.
— Что и было исполнено, — вспомнила Элин. — После этого я не видела тебя целую вечность.
— Точнее — до среды, — подсказал Макс, и Элин внимательно посмотрела на него, начиная верить в происходящее. Она-то помнила, что это была среда, но, выходит, и он вычеркивал дни, в которые они не виделись. — Несмотря на твердое намерение не встречаться с тобой, я то и дело ловил себя на том, что без нужды прохожу мимо компьютерного отдела.
— Макс, ты искал меня? — улыбнулась она, и он прервал рассказ, чтобы полюбоваться на нее и легонько поцеловать уголки ее рта, прежде чем завладеть ее губами в нежном поцелуе.
— Я надеялся увидеть тебя, — признался он.
— Что тебе и удалось. Я возвращалась с обеда и…
— И, обменявшись со мной двумя-тремя фразами, проплыла мимо, задрав нос, а я… я впервые убедился в том, что, каковы бы ни были мои чувства к тебе, их ни в коем случае нельзя назвать мимолетными.
— Значит, — вздохнула она, — значит, ты еще не знал тогда, что… э-э… любишь меня?
— Любил и восхищался, cara mia… — поправился он и покачал головой. — Но тогда я еще не знал, что это за чувства. Знал только, что не могу быть счастлив, видя холодной твою рожицу. Может, ты удивишься, но я снова решил держаться подальше от тебя.
— После этого я не видела тебя целую неделю.
— Так ты тоже считала? — радостно спросил он и, когда Элин рассмеялась, наслаждаясь этой радостью, скорбно продолжил: — Милая моя Элин, поверишь ли, ты не выходила у меня из головы. В следующую среду я нарочно поехал на работу позже обычного и повернул зеркала машины так, чтобы, сидя в ней, увидеть, когда ты появишься.
