мигом навернулись на глаза, сорвались с трепещущих ресниц и градом покатились по моим щекам. – Всегда любила. Как ни пыталась, не смогла забыть.
– Маленькая моя, – хрипло произнес он, начал собирать мои слезы губами, буквально сцеловывал их, изгонял горечь каждым новым касанием. – Малышка. Прекрати. Мы же теперь вместе. Рядом. Так будет всегда. Никаких долбанных ошибок. Клянусь.
– Это очень глупо, – сглотнула. – Знаю. Но мне так страшно сейчас.
– Почему? – он нахмурился. – Чем я тебя напугал?
– Не ты, – отрицательно мотнула головой. – Вся эта ситуация. Понимаешь, я боюсь, что опять случится какая-нибудь гадость. Ведь в жизни не бывает, чтобы все шло гладко. Стоит расслабиться, выдохнуть, как происходит новый удар. За счастьем всякий раз следует боль. За каждый миг радости приходится дорого платить.
– Ну нет, – отрезал Рустам. – Ничего подобного я больше не допущу. Я не потеряю тебя. Не позволю никому и ничему встать между нами.
– В прошлый раз ты тоже говорил так, – слабо улыбнулась. – Но иногда бывает так, что обстоятельства оказываются сильнее. Нельзя все рассчитать.
– Можно, – заявил твердо. – Тогда я и сам толком не осознавал, как много потерял. Я вел себя как полный идиот. А сейчас я лучше собственную глотку перегрызу, чем разрешу врагам или обстоятельствам нас снова разлучить.
– Иногда кажется, я моргну – и все исчезнет.
– Закрой глаза.
Я подчинилась и прикрыла веки, не задумываясь о смысле фразы. А Рустам прижался губами к моим закрытым глазам. Сначала слева, потом справа. Зацеловал все мое лицо, перешел на шею, прошелся языком там, где пульсировала жилка. Потерся щетиной о впадину между ключицами, заставляя меня рассмеяться.
– Ай, Рустам! – воскликнула я. – Щекотно… перестань.
– Это, – он выразительно прижался губами в моему улыбающемуся рту. – Самая большая драгоценность. Твой смех. Нет ничего круче. А впрочем, пожалуй, есть.
Тут Рустам прошелся по моему телу ладонями так, что я невольно издала стон, просто не сумела сдержаться. Выгнулась под его порочными и откровенно греховными прикосновениями.
– Твои стоны, – сказал он. – Вот что еще чертовски вкусно. Стоит только услышать и на раз уносит. Мозг отключается. Ты вся вкусная, Аня. Вкуснющая. Ты теперь мое любимое блюдо.
И опять Рустам начал ласкать меня так, что пульс напрочь сбился. Глаза закатывались и пальцы на ногах поджимались. Я сминала простыни дрожащими ладонями, сгребала тонкую ткань и ощущала, как озноб раскалывает тело изнутри, сотрясает все яростнее, все мощнее. Мое сердце билось оглушительно сильно. Реальность поплыла.
Я судорожно глотнула раскаленный до предела воздух. Выгнулась навстречу Рустаму. Он навис надо мной. Огромный. Грозный. Но такой близкий и родной, что с ним я чувствовала себя в полной безопасности. Именно сейчас четко осознавала, он никогда не обманет и не предаст. Слишком дорого мы заплатили, едва не потеряли друг друга навсегда, а теперь между нами уже гораздо больше, чем помутнение или притяжение. Мы связаны, обручены самой судьбой, переплетены. И соединяются уже не просто тела, соединяются наши души. Сливаются.
– Ничего и никогда не исчезнет, – уверенно заключил Рустам. – Ты веришь мне, Аня? Я всегда рядом. Сколько бы ты не моргала, наша реальность никак не поменяется. Мы прошли столько всего, что заслужили счастье. Я буду тебя от всего зла ограждать.
– Я верю, – кивнула и улыбнулась.
Я обвила его широкие плечи руками, открылась ему целиком и полностью, отдалась чувствам, позволила эмоциям захлестнуть, увлечь в бурлящий водоворот.
Миг – и мы стали одним целым. Сошлись так, что перед моими глазами отразились все звезды ночного неба.
Я вскрикнула. Боли не было. Просто необычное ощущение. Даже описать подобное невозможно. Рустам тут же замер, наблюдая за моей реакцией, давай возможность привыкнуть.
– Люблю тебя, – опять поцеловал.
Жадно смял мои губы, вышиб дыхание.
– Люблю, – пробормотала я. – Люблю тебя, Рустам.
Мы двинулись в полыхающую бездну вместе. Сплелись точно языки пламени в горящем камине. Взлетели и рухнули. Вспыхнули и сгорели. Возродились вновь.
Тяжелое дыхание. Надсадные стоны. Все это причудливо сливалось с треском поленьев. Порочные тени отражались на стенах, на потолке. Пульс впадал в исступление, в безумие. А мы отражались друг в друге. Были едины как никогда прежде.
Я проснулась от того, что сильные мужские руки в прямом смысле меня едва не задавили. Рустам прижал меня к себе настолько крепко, словно я пленница, а он надзиратель, который обязан охранять свою узницу даже во сне.
Это не было неприятно, вовсе нет, скорее даже наоборот.
Воспоминания о проведенной ночи заставили довольно зажмуриться и, кажется, даже слегка порозоветь. Что мы тут творили! Кажется даже тогда, три года назад, мы не были настолько безумны.
Ночь была прекрасна. Может, все вышло слегка спонтанно, но я определенно ни о чем не жалела. Ведь как бы я не старалась делать вид, что я забыла его, что начала новую жизнь, что мне он не важен и совсем неинтересен – я врала. Все эти годы он находился в моем сердце, моей душе. Именно поэтому я так больше никого к себе и не подпустила.
Зачем? Чтобы была близость ради близости? "Для здоровья" – как любят оправдывать свою вольность многие. Нет, это не для меня.
Наверное, где-то в глубине души я чувствовала, что наши дороги еще не разошлись, что все еще будет. Боролась, протестовала, отрицала, но судьбу не провести.
И хорошо, что она такая настырная, я была счастлива. Но в то же время мне было немного страшно.
Как оно будет дальше? Сможем ли действительно принять друг друга такими, какие мы есть? Со своими шероховатостями, недостатками. Принять безусловно.
Может, не о том должна думать молодая девушка после ночи проведенной с любимым мужчиной, но у нас сын, я не могла просто наслаждаться сегодня не думая о завтра.
Я хотела ему верить. И пообещала себе приложить все усилия, чтобы все получилось.
– Доброе утро, – сонно пробормотал Рустам мне в макушку. – Я прямо слышу, как ворочаются мысли в твоей голове.
– Я думаю, что приготовить на завтрак.
– Сдается мне, что ты немного лукавишь, – казалось, что это невозможно, но он все-таки прижал меня к себе еще теснее. – Ты же ни о чем не жалеешь?
– Нет, – не соврала. Поймала его широкую
