Я плетусь за медиком, стараясь не отставать. По позвонку бежит холодок, когда мы приближаемся к заветной двери в коридоре. Женщина вручает мне стандартный набор: халат, бахилы, повязка и чепчик. В спешке всё надеваю, и просто на негнущихся ногах плетусь дальше.
Останавливаюсь возле нужной палаты, но долго не решаюсь зайти. Что сказать? Как улыбнуться? Чёрт. Впервые в жизни я не знаю, как себя повести. Когда родился Макс, я был слишком молод, чтобы полностью осознать всю ситуацию. Тогда меня просто поставили перед фактом, что я стану отцом. Сейчас, спустя двадцать лет, я вижу все в другом цвете. По ту сторону двери - весь мой мир. Моя любимая маленькая девочка, ставшая для меня смыслом жизни и два крохотных карапуза, которых я люблю больше всего на свете, не считая Машки.
Одним рывком открываю дверь. Делаю несмелые шаги, замирая на месте. На больничной койке лежит моя девочка. Бледная вся, замученная, но такая счастливая. Маша поднимает на меня взгляд и широко улыбается.
– Привет, – произносит крошка одними лишь губами.
Я опускаюсь перед ней на колени. Беру холодную руку в свою ладонь и подношу к губам, чтобы поцеловать каждый пальчик.
– Как ты, моя хорошая? – Я не узнаю собственного голоса. От самоуверенного Сокола не осталось и следа.
– Паршиво, но чертовски счастливая.
– Спасибо тебе, девочка моя. Ты даже не представляешь, что для меня сделала, – в это трудно поверить, но я плачу. Глаза наполняются слезами счастья, и я не сдерживаю их.
– Знаешь, Сокол?!? – Протягивает малышка. – Я хотела тебя убить, когда рожала. Но сейчас мне хочется, чтобы ты всегда был рядом и никогда не уходил.
Я улыбаюсь заявлению крошки и поднимаюсь с колен, чтобы поцеловать её. Нежно касаюсь скул, щек, а потом задерживаюсь на любимых губах.
– Посмотри на них. Они такие сладкие. – Машка кивает головой в сторону кювезов и я охотно подхожу к двум крохотным комочкам.
Перевожу взгляд с одного на другого. Боже. Какие же они маленькие. Вот лежит сын. Точно он. И совсем не потому что одет в голубой костюмчик. Нет. У него серьезное лицо. Насупившиеся брови, плотно сжатые губы, да и вообще, это пацан. Точная копия меня, как мне кажется. Дочка. Такая нежная, милая. Круглые розовые щёчки, аккуратные маленькие губки. Она забавно хмурит носик во сне, когда я тянусь к ней, чтобы прочитать розовую бирку на её крохотной ручке: “Соколовская М.К., 20.08.2013, 16:55, девочка, 2900 гм., 49 см”.
Через три дня. Я снова меряю шагами вестибюль в Одесском роддоме. Зверь заметно нервничает, всё время поглядывая на часы. В коридоре появляется Маша и две медсестры, держащие на руках моих детей. Я смотрю на свою крошку, широко улыбаясь. Моя любимая девочка. Она просто светится от счастья. Я тянусь к малышке, обнимая за талию и целуя в щеку. Зверь тактично оттесняет меня в сторону, а затем крепко сжимает Машку.
– Папа, я тоже тебя рада видеть. – Машка хлопает по отеческому плечу, глотая слёзы радости. – Спасибо, что ты есть, мой любимый папочка.
– Это тебе спасибо, мышка. Ты сделала меня самым счастливым. Боже, я дед в сорок один год.
– Ну, ты же хотел со мной породниться и стать дедом, забыл? – Я криво ухмыляюсь, вспоминая события годичной давности, когда Зверь застал меня в своём бассейне.
– Хотел, только я думал, мы вместе с тобой дедами станем, Сокол. А так, получается, не справедливо. Кто-то в сорок - отец, а кто-то - дед.
– Ой, да ладно вам уже. – Улыбается Машка, наблюдая за нашей очередной словесной перепалкой. – Не надоело одно и тоже мусолить? Дома за стаканом виски разберётесь.
– Я могу поехать с вами, мышка? – Зверь бросает взгляд на Машку, а затем на меня. Я отвечаю кивком головы, забираю из рук медсестры сына и передаю Зверю.
– Нужно, дружище. Без тебя не было бы такой большой семьи Соколовских. Вот, тебе наследника доверяю. Донесешь до машины?
– Обижаешь. Конечно. Донесу. Кстати, а как вы решили назвать детей?
– Рая и Костик, – отзывается Машка.
– Да ладно? – Зверь удивлённо ведёт бровями, а затем не сдерживает своих эмоций и широко лыбится, сияя, как стоваттная лампочка.
Друг склоняется над моим сыном и тихо шепчет:
– Ну, что, теска, Константин Олегович, будешь дружить со своим дедом?
– Папа, как думаешь, мама была бы рада стать бабушкой? – Машка заглядывает в глаза отца, заметно хмурясь. Так всегда происходит, когда девочка вспоминает о Рае, своей маме.
– Машка, мама была бы на седьмом небе от счастья. Самое дорогое, что могут подарить родителю его дети - это внуки.
Машка одобрительно кивает головой и берёт меня под руку, когда я несу свою маленькую дочку к машине, следуя за Зверем.
01.01.2020
Бонус
Прошло 3 года
(сентябрь 2016 года)
Рабочий день походит к концу. Я нажимаю на компьютере «Завершить работу», допиваю остывший кофе и, сложив в сумочку своё барахло, поднимаюсь со стула. Окидываю взглядом зал судебных заседаний и глубоко вздыхаю, ощущая в сердце радостные нотки.
– Уже уходишь? – за спиной раздаётся низкий бархатный голос, и я оборачиваюсь.
Поднимаю взгляд на высокого мужчину, который в этот момент снимает с себя чёрную мантию, слаживает её пополам и кладёт на стул.
– Таки да. Шесть часов, Эдуард Сергеевич, – улыбаюсь.
– А повестки? Подготовила?
– Конечно же. Повестки подготовила, отправила сторонам и положила на ваш стол всю входящую корреспонденцию.
– Умница, – отзывается начальник. – Чтобы я без тебя делал?! Ты же настоящее сокровище, – широко улыбается, сверкая черными глазами подобно софитам над театральной сценой.
– Ой, я вас умоляю. Какое там сокровище?! Всего лишь секретарь судебных заседаний, – отвечаю я, отмахиваясь от комплиментов, которые, честно говоря, звучат с неким подтекстом.
– Это временно. Машенька, – на моём имени мужчина делает некий акцент, будто смакуя каждую букву.
Я глотаю в горле колючий ком. Прячу алый румянец на раскрасневшемся лице и делаю вид, что не вижу никаких тонких намёков со стороны босса.
– Через полгода, максимум – год, ты станешь моей помощницей, а когда тебе исполнится двадцать пять лет, то я помогу тебе стать судьёй, – мужчина делает в мою сторону размашистые шаги, а я отступаю назад до тех пор, пока мои ягодицы не вжимаются в стену.
– Оно «мене» не надо. Спасибо за заботу, Эдуард Сергеевич.
– Брось. Какой я тебе Эдуард Сергеевич? – недовольно фыркает босс, закатывая глаза вверх. – Зови меня просто Эдик. Я же не старый, ведь так? Или тебя пугает разница в двенадцать лет, а?
– Нет. Не пугает, – пожимаю плечами. – Но мы же с вами коллеги и подобное обращение – излишняя фамильярность, честное слово.
– Фамильярность, – ухмыляется начальник. – Я, что имею тебе сказать.
– Не надо. Не имейте, – я выставляю перед собой руку и предупреждающе киваю головой, когда между нами с боссом остаётся ничтожно маленькое расстояние.
– А я-таки скажу. Чего ходить кругом да около?!
– Эдик, не надо, – повторяю, как мантру, понимая, что последует за его этим «имею сказать». – Я же замужем.
– И что? Я, как бы, тоже женат. Муж не шкаф – подвинется.
– Это не про моего мужа, – заявляю на полном серьёзе, поднимая подбородок вверх и расправляя плечи.
– Да ладно? Ревнивый? Или ты прям такая вся верная-верная?
