— Эй, — Дима усадил меня. Присел рядом и взял за руку. — Все нормально, слышишь? Просто не нервничай.
Я кивнула. Посмотрела на него внимательно. Изменился то как! Прическа новая — отрастил волосы и сейчас белокурые локоны мягким воздушным пушком лежали на ушах. А ему так идет, моложе стал. Опустила взгляд на его руку. Нет гипса, чувствует себя вполне хорошо.
— Как ты? — его глаза не отпускали мой округлившийся животик. Я пожала плечами, убирая распущенные волосы назад.
— Все хорошо, активный малыш.
Димка засмеялся. Отвернулся на пару секунд, а когда вернул ко мне взгляд, на лице парня не было и тени улыбки.
— Я так виноват перед тобой, Сами…
Внутри все замерло. Я сидела и смотрела на него во все глаза. Ждала его слов.
— Когда мы встретились с тобой, когда я свел тебя со следователем, я и сам во все это верил, понимаешь?
По спине пробежал холодок.
— Нет. Не понимаю…
— Нас обманули. Тот майор, — Димка скривился, закрывая ладонью рот. Словно пытался подбирать слова. А мне закричать на него захотелось. Почему он так тянет? Мучить меня решил?!
— Этот следователь работал на Влада Закромского. Он ужасный человек, Сами.
Когда Димка произнес эту фамилию, у меня задрожало все. Еще даже представить не успела, что могло произойти, но понимала, в какую яму я толкнула Заура своими же руками…
— Это он убил моего отца, Закромский. Заур отпустил папу, а он убил, понимаешь? Для того, чтобы иметь на меня давление, чтобы заставить поговорить с тобой. Закромский знал, что у Заура есть единственное слабое место, и это ты, Сами. И он ударил по нему так четко, — с губ Димки сорвался нервный смешок.
Тогда я озвучила самую жуткую, но близкую к правде версию.
— Он напал на его склад, да?
Дима поднял ко мне глаза, кивнул.
Сглотнула. Горло вдруг пересохло. Я боялась следующего ответа, но моя душа кричала… и я должна была знать.
— Много? Жертв, — сипло, шепотом.
Димка поджал губы. Кивнул.
Прикрыла глаза, чувствуя, как внутри поднимается буря.
— Но это не твой грех, Сами. Мой. Только я, слышишь? Я верил тому следаку, я верил, что это Заур…
А у меня перед глазами Зу… И тот день, когда я увидела в его дворе Шестакова старшего. Я просила его бросить все, просила не трогать людей… Он не обещал, но сделал.
— Не плачь, Сами, — Димка присел рядом, обнял меня. — Заур помог мне, несмотря на то, что до сих пор люто ненавидит. Он убрал Закромского, я уж не знаю как — посадил или устранил. Уже боюсь, что-либо говорить, но моя мать была у него… Она была жива, хоть и чувствовала себя очень плохо. Главное, что ее спасли, Сами. И она со мной. И ты должна знать, что сделал это Заур.
Я кивнула, обнимая себя за плечи. То, что рассказал мне Дима, перевернуло мой мир с ног на голову. И эта воронка в груди, она растянулась до невероятных размеров. Я знала, когда он уйдет, я не найду себе места.
— Не вини себя, слышишь? Тут полностью моя вина. Ты поступила так, как поступила бы любая женщина. Ты оберегала своего ребенка от убийств и крови. Это я надавил, я не выпускал тебя из той больницы, пока ты не сдалась. Маленькая испуганная девочка, с рвущими за край гормонами и постоянными страхами.
Он обнимает меня прижимает меня к груди, а я срываюсь на плачь. У меня нет мыслей, есть только боль, которую я и выплескиваю сейчас. И он рядом. Он держит меня в объятиях до тех пор, пока в дверь не начинает тарабанить Алан.
— Эй, Шестаков, время!
Димка нехотя отстраняется. Вытирает пальцами мои слезы с глаз. Обхватывает мое лицо и всматривается в глаза.
— Я люблю тебя, Сами. И я хочу, чтобы ты была счастлива, детка, слышишь? Просто живи и не думай не о чем плохом. Я оказался пешкой в руках изворотливого ублюдка. Но не ты. Ты доверяла мне, а я подвел, — кривится.
— Нет. Не вини себя, Дим. Ты был убит горем смерти отца и пропажей матери. Заур поступил с тобой жестоко, и ты верил следователю…
Дима кивает.
— Как Заур разрешил тебе увидеться со мной?
Он хмурится.
— Он и не знает, и пусть так будет дальше. — хохотнул. — Девушка Алана заболела… И я был ее лечащим врачом. Недавно мы встретились в коридоре, и я попросил его об услуге. В общем он был мне благодарен и сделал это. Но с условием, что ты ничего не скажешь Зауру.
Мы выходим на улицу. У ступенек крыльца Алан. Хмурый как самая черная туча. Замечаю в его руках белый конверт.
— Держи. — он протягивает его мне. — Тут банковская карта и письмо. Зу просил передать, когда родится мелкий. Но я думаю, все это понадобиться тебе здесь.
Он отдает его мне и направляется к воротам. А я опускаю глаза на конверт, и понимаю, что должна это сделать прямо сейчас. Раскрыть его и посмотреть, что там!
Сердце так сильно грохочет, что я чувствую его биение в висках. Мои пальцы дрожат, и у меня не сразу получается открыть его. Из него выпадает карта и сложенный вдвое листок.
Раскрываю его и пробегаюсь глазами по такому красивому, идеальному подчерку. В глазах собираются слезы. Я думаю о том, что так я хоть нанемного ближе к нему. Касаюсь пальцами бумаги, представляя как касался ее он.
«Этих денег хватит, даже если ты решишь уехать отсюда на северный полюс. Выходит, это все, что я могу вам дать.
Прости, за то, что все закончилось так. Но моя любовь — это не то, чем можно гордиться, Сами. Я делал тебе больно. Никогда не помнил хорошего, только плохое.
Береги нашего сына. И вам лучше никогда не встречать меня. Поверь, я не нарушу это обещание. Не хочу, чтобы рядом с ним был такой как я. Не хочу, чтобы его отцом был конченый ублюдок, убийца. Он вырастет хорошим парнем, я верю, ведь ты будешь замечательной мамой».
Мои руки дрожат. Прикрываю ладонью рот, потому что из горла рвется крик. Поднимаю полные слез глаза и вижу как Алан садится в машину.
— Стой! — я бегу к нему, забывая обо все. Он замирает. Смотрит на меня из-под хмуро сведенных бровей.
— Почему?! — голос сорвался. Мешал говорить проклятый ком. Стерла с лица слезы.
— Почему он не приехал? Почему ни разу не зашел?! Если не убивал, если не делал ничего из того, что ему приписали? Почему, Алан?
— А ты не понимаешь, Сами?
Усмехнулся.
— Он на тебя пистолет наставил, думая что ты предательница… Хотя по сути ты таковой и была…
Алан был обижен. До сих пор злился на меня, не простил. Но сейчас мне было плевать на то, что он думает.
— А потом ты сказала ему о беременности. Как ты думаешь, он себя чувствует?! После того как наставил дуло в лоб той, кто носит его ребенка под сердцем?
— Он бы не убил меня…
— Но он это делал. Сам факт, Самира. Он не хотел твоих слез и истерик. Когда вы вместе так происходит всегда. Зу отступил, дал тебе возможность спокойно выносить ребенка, что тебе и советую делать.
Как бы мне ни было больно, но он говорил правду. Все ведь так и есть.
— Но все равно, — мои слова остановили его. Алан уже собирался сесть в салон, к ожидающему его Димке.
— Не понимаю, почему не написать мне? Разве ему не хотелось увидеть меня?
Алан улыбнулся, хватаясь за дверцу машины
— А ты думаешь он не видел? Думаешь, не проводил ночей в тачке у твоих окон? — усмехнулся. — Да он весь бизнес перетащил в этот гребаный город. И все только, чтобы хотя бы дышать одним воздухом с тобой.
Он сел в машину. А я все стояла и смотрела на него, не в силах вымолвить даже слова.
— Алан. Где он?
Мужчина повернулся ко мне. Покачал головой.
— Нет, Самира. Даже не проси.
Он завел мотор и рванул с места, оставляя меня одну. Разбитую, дезориентированную. Я прижимала к груди тот самый листок, словно это и есть Зу. По моим щекам текли слезы, и я понимала, что не смогу найти себе покоя, пока не поговорю с ним. Пока не скажу все то, что сейчас в моем сердце.
Глава 29
Раз за разом прохожусь по строчкам. Таким родным и болючим. Чувствую, понимаю его боль. Пью ее, поглощаю. Она ведь одна у нас. Глубокая необъятная яма, и мы в ней барахтаемся, и не выплыть нам из нее никак. Только если вместе.
