Уинифред Леннокс - Оглянись, я рядом...

Но радость сменилась разочарованием, как только он увидел там Дорис Колвин. Энтони понял его реакцию, однако предпочел еще немного поиграть в таинственность.

— У нас гостья! — произнес он так, будто их редакцию осчастливила визитом сама королева Елизавета. — Вообще-то, она пришла к тебе, но я ее тут задержал.

Дэниел слушал его с откровенно унылым видом, и Энтони наконец предоставил слово посетительнице.

— Я хочу поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали, — взволнованно произнесла Дорис. — Простите меня за тот ужасный дневник. Если вы еще не выбросили его, то сделайте это, пожалуйста!

Что за день! — изумился Дэниел. Все вдруг раскаялись и решили передо мной извиниться.

— Я рад, что вы теперь смотрите на свое прошлое иначе, — промолвил он из вежливости. — По-прежнему работаете в приюте?

— Да.

— Передавайте привет вашему директору. И звоните, если возникнут какие-то проблемы. А сегодня я, простите, очень занят.

Дорис поняла, что Дэниел сейчас уйдет, и воскликнула:

— Это еще не все! Я хотела попросить вас: помогите Джудит Ланг! Ей очень плохо!..

Двое суток Джудит пролежала в доме Уоллсонов, не совсем понимая, где она и что с нею. Голова кружилась, в глазах рябило, к горлу то и дело подступала тошнота. Врач, вызванный Робертом Уоллсоном, констатировал упадок сил.

— Вероятно, это следствие стресса, — предположил он.

— Да, у Джудит большое горе, от нее ушел муж, — подтвердила Памела Уоллсон.

— Ну, это не самое страшное, что может случиться в жизни, — философски заметил врач. — Давайте ей успокоительное и витамины. И пусть она как можно больше спит. А потом, когда чуть-чуть окрепнет, вы, миссис Памела, будете лечить ее вашими кулинарными лакомствами. Это самое лучшее лекарство.

Он оказался прав: Джудит вскоре полегчало. Голова перестала кружиться, в глазах прояснилось.

Зато нахлынули воспоминания, а с ними — растерянность и страх перед будущим. Как объяснить случившееся Эндрю, родителям? Где жить? Где искать работу? Ни на один из этих вопросов ответа у Джудит не было, и потому она не торопилась с отъездом, чувствуя себя еще не готовой для будущей, заведомо трудной жизни.

Старики о ней заботились, но не докучали излишним вниманием, за что Джудит была им благодарна.

Почти все время она проводила на берегу залива, рассеянно глядя на воду и слушая размеренный, успокаивающий шум прибоя. Иногда в его приглушенном рокоте ей чудился знакомый бархатистый голос. Поначалу это вызывало у нее душевную боль, напоминало о невосполнимой утрате, о невозможности вернуться в те счастливые мгновения, когда Дэниел был рядом.

Но постепенно боль отошла, уступив место светлой грусти, а потом и слабым проблескам надежды. Может, еще не все потеряно? Может, Дэниел когда-нибудь поймет и простит ее, глупую? Надо только набраться духу и взглянуть ему в глаза.

Джудит представляла, что скажет ему и что ответит он. Прослушивать кассету ей теперь не было нужды — она слышала голос Дэниела внутри себя. Несколько раз ей казалось, что он зовет ее, и она отвечала ему. Всем своим существом откликалась на дивный, животворящий голос.

Когда же он въяве прозвучал за ее спиной, Джудит замерла, не смея обернуться, боясь, что голос Дэниела лишь послышался ей. Но вот сильные, нежные руки дотронулись до ее плеч, и она узнала их. Это были его руки!

И вообще все было так, как привиделось ей некогда во сне: Дэниел стоял рядом, близко-близко, губы его прошептали заветное «люблю», а затем соприкоснулись с ее губами…