Несмотря на усталость, Эмма не могла противостоять искушению поспорить. Как он смеет теперь признаваться в том, что прекрасно знал о ее отношении к Доусону, и это после того, как насмехался над ней всю злосчастную дорогу из Уилчестера? Он позволяет себе болтать о том, что она неверно истолковывает естественное поведение человека, но ему и в голову не приходит, что никаких других выводов из слов, сказанных им тогда, она сделать просто не могла.
— Намекать, что Фрэнк Доусон заинтересован во мне не меньше, чем в Мэриан, просто абсурдно, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос прозвучал холодно и уверенно, и он ответил, слегка раздражаясь:
— Неужели? Вы что же, считаете, он не знал, что делал, когда советовал Мэриан покрепче за вас держаться? В семнадцать лет подобное непонимание еще простительно, дорогая моя, но теперь вы уже взрослая девочка и должны бы понимать, что происходит вокруг.
— Да, должна была бы. Я не должна была бы заблуждаться относительно человека, который думает, что несколько знаков внимания и проявления легкого интереса время от времени, когда ему это удобно, можно счесть чем-то большим, чем чувства, которые испытывает человек, пытаясь успокоить испуганного щенка, — сказала она и увидела, как сердитое выражение исчезло из его глаз, уступив место усталости и разочарованию.
— Так вот, значит, что вы думаете по поводу моих усилий упрочить наше знакомство? — совсем мягко спросил он, но она была уже не в состоянии реагировать на эти поразительные смены его настроения; единственное, на что у нее еще хватало душевных сил, — так это продолжать навязанную ей ссору.
— Я вообще ничего по этому поводу не думала, — ответила она, высоко подняв голову. — Вам следует помнить, мистер Грейнджер, что я всего лишь своего рода прислуга и в этом качестве давно привыкла к тому, что люди порой не прочь, как вы выражаетесь, продолжить знакомство. Если вы явились сюда только для того, чтобы затеять со мной ссору, то в такую рань вам бы лучше было поспать дома лишний часок.
Он неожиданно весело фыркнул; это отнюдь не способствовало ее уверенности в том, что желаемый результат достигнут, и последовавший его ответ не вызвал у нее ничего, кроме ощущения собственной неполноценности:
— Я вовсе не ссориться с вами приехал, вне всякого сомнения, это у нас с вами просто реакция в результате нервного напряжения последних дней. Приезжаю я сюда уже третье утро, чтобы быть под рукой, если понадоблюсь, так что и сам немного недосыпаю.
— Надо полагать, это оттого, что вы не уверены, что я выполняю все ваши указания, — обиженно сказала она, а он вздохнул и снова повернулся к псу, который лениво раскинулся на соломе, внимательными доверчивыми глазами поглядывая на них обоих и время от времени вопросительно постукивая хвостом.
— Ничего подобного. Если вам так хочется знать правду, то я приглядывал за вами, но сомневаюсь, что такое признание успокоит вас, — сказал он.
— Так вы тоже вот уже третьи сутки не спите по полночи? — спросила Эмма, готовая снова разрыдаться в его объятиях, если бы он хоть на секунду показал, что не возражает; но если его предыдущее объяснение было весьма утешительным и даже приятным, то последующий ответ прозвучал в совершенно ином ключе.
— Не волнуйтесь, Эмма Пенелопа. Когда затронуты интересы ценного клиента, все это лишь часть ежедневной работы, — сказал он и вышел во двор.
Эмма вернулась к Флайту и принялась устраивать его поудобнее, уверенная, что опасность миновала и он теперь поправится, но ощущение чуда исчезло, а может быть, его никогда и не было; радость утра померкла, и она осталась одна под плачущими небесами.
Ночью погода переменилась, и снова вернулось лето — таким же чудесным образом, как здоровье, вернувшееся к Флайту, думала Эмма, с радостью наблюдая, как пес на глазах возвращается к жизни. Он все еще хромал, но рана зажила безукоризненно, шкура лоснилась, и он начал прибавлять в весе.
— Умница, Эмма! — сказала Мэриан, наблюдая, как пес бегает по лужайке. — Твоя забота определенно сделала свое дело, Грейнджер говорит мне об этом всякий раз, когда появляется. Вы что, поссорились?
— Нет, — ответила Эмма, — но я вряд ли имею право рассчитывать на похвалы только потому, что выполняю свою работу.
— Ты так думаешь? А я было решила… что у тебя хватило ума понять, что проходящий интерес мужчины к своей особе лучше всего проигнорировать. Он ведь крепкий орешек, наш загадочный ветеринар? Я сама пыталась его завлечь, и, могу теперь признаться, без всякого успеха.
— Почему именно теперь?
— Потому что ты, моя дорогая, тоже оставила эту надежду, если вообще у тебя когда-либо было намерение бороться за него, а отставку всегда легче принять, когда ты не одинока в своих чувствах.
— Я никогда и не думала… — с возмущением начала было Эмма, но, заметив на лице Мэриан самодовольную недоверчивую улыбочку, не договорила. Какой смысл протестовать? Было бы странно, если бы Мэриан признала свое поражение, не предполагая, что кто-то еще находится в таком же положении.
— Вы бы вышли за него замуж? — спросила Эмма, припомнив намеки Мэриан на возможные намерения Макса, но Мэриан рассмеялась резким смешком.
— Выйти замуж за местного ветеринара?! — воскликнула она. — Ты неисправимый романтик, дорогая. Грейнджера неплохо бы приручить, ведь он так любит играть роль неприступного мужчины, но неужели ты можешь представить себе меня в роли жены ветеринара? Вернемся к Флайту. Как ты думаешь, он скоро сможет двигаться как следует? Хромота пройдет к Чоудской выставке?
— Все возможно. Теперь, когда он уже может бегать, постоянные тренировки должны сделать свое дело.
— А как насчет темперамента?
— Будет видно. Он пока еще довольно нервный, но, возможно, на ринге все станет на свои места.
Эмма не особенно верила в то, что говорила, прекрасно зная, что для того, чтобы темперамент такой собаки снова стал нормальным, нужно время, а теперь, когда она начала заниматься с ним, стало ясно, что за оставшиеся до выставки две недели придется изрядно потрудиться, чтобы вернуть псу былую уверенность в себе. При виде проезжавших машин он съеживался и дрожал, а от любого звука шарахался в сторону.
— Какое разочарование, — сказала Эмма Максу во время одного из его обычных визитов, — так быстро поправился, после того как едва не умер, а теперь все снова разваливается.
— Хм-м… ну-ка, проведите его по кругу, — попросил Макс. — Да, хромота не исчезает, как я и предполагал, — сказал он, когда Эмма снова подошла к нему. — Нога совершенно зажила, и ригидность должна бы уже исчезнуть. Думаю, надо сделать рентген. Вы сможете привезти его в Чоуд?
