— Ты не должен был выходить и плавать на открытом воздухе, где тебя все, черт возьми, могут увидеть. Должна ли я напомнить тебе, что ты нарушаешь свое условно-досрочное освобождение и что мы убегаем от вора в законе с кровью на руках?
Истерия поглощает меня. Меня бы трясло, если бы не тот факт, что на улице 300 градусов, а на мне чертова кожаная куртка. Нейт в бассейне пожимает плечами, полностью игнорируя меня. Я качаю головой, выдыхая.
— Ты такой глупый, Нейт. Ты ведешь себя так, будто ты впервые в бассейне, — я поворачиваюсь на каблуках, собираясь уйти.
— Это так, — говорит он. Я замираю, медленно кружась. Его глаза следят за рукой, которой он разбрызгивает воду.
— Хм? — спрашиваю я, роняя рюкзак на пол. Мое лицо розовеет, но ночь окутывает мою кожу, храня в этом наш секрет.
— Ага, — повторяет он громче. — Я никогда не был в бассейне, хотя я регулярно чищу его там, где работаю в Блэкхоке. Вырос в Калифорнии, мне двадцать семь лет, и это мой первый раз. — Он лает смех, но это не горько. Ему плевать на то, что думают люди, включая меня. Нейт, похоже, всегда хорошо осознавал свои обстоятельства. — В любом случае, я решил проверить это. Посмотри, из-за чего вся эта суета. Так, на всякий случай. . .
На случай, если нас убьют. Я киваю, даря ему легкую понимающую улыбку.
— Почему ты татуировал только одну сторону своего тела? — Я стою на краю бассейна. Я хочу сменить тему, но также искренне заинтересована в ответе.
— Голая сторона представляет мою добродетель. Мои амбиции. Мои добрые намерения. А другая сторона. . .это моя грязная сторона. Жестокий и первобытный. Это та сторона, которая убивает, не моргнув.
— Ты хорош, — шепчу я.
— И плохой, — возражает он. — Я тот парень, который взял тебя в плен, чтобы убить мешками с дерьмом, помнишь?
— Но также и парень, который вывел меня и пообещал помочь мне отомстить, — говорю я.
— И поэтому, красотка, у меня чистая часть. Даже на моей коже.
Даже в твоем сердце.
Я качаю головой. Ему могут понравиться мои слова. . .но я без ума от него.
Наклоняюсь, мои колени касаются мокрого пола, наши глаза безмолвно смотрят вровень. Его ресницы — темные мокрые занавески, а рот еще более совершенен, с него стекает вода, залитая лунным светом. Он тяжело дышит. Я вообще не дышу. Полные противоположности, которые так много могут дать друг другу. Буря и штиль, мы можем создать стихийное бедствие, но было бы красиво и разбито и наше.
Поцелуй меня, мое сердце поет, когда мой взгляд падает на его губы. Пожалуйста, захоти меня.
— Я испугалась, когда увидела, что тебя нет в комнате, — признаюсь я. Он прислоняет свою голову к моей, наши тела в нескольких дюймах друг от друга. Притягивает меня к себе.
— Ты не слушаешь, когда я говорю, да, кексик? Я сказал тебе доверять мне.
— Я не могу доверять парню, который хочет переспать со мной. Но я могу еще меньше доверять парню, когда он не доверяет, — полушутя я. Но я боюсь. Так напугана. Потому что шансы против нас. Черт, все и все против нас.
Его губы смеются над моими, и грохот его мокрой груди увлажняет мое платье. Мое нижнее белье тоже, несмотря на то, что его нет рядом.
— Знаешь, Горошек, хотя прошли годы с тех пор, как ты и Кэмден расстались, я знаю, что на каком-то уровне я все еще чертов отскок. Это первый раз, когда ты позволила себе втянуться во что-то, что даже отдаленно напоминает дружеское общение. Мне нужно действовать осторожно, выяснить, что ты готова дать мне в этом нашем коротком путешествии. Ты хочешь знать правду? Я не знаю как. Никто никогда не заботился о моих чувствах, о моем доверии. Ты подверглась сексуальному насилию. Я могу пойти и выплюнуть какую-нибудь чушь про "я понимаю", но ты слишком умная, а я слишком честный. Я не понимаю. Поэтому я позволяю тебе сделать первый шаг. Если я прикоснусь к тебе, мне нужно разрешение, но не заблуждайся, — говорит он, затем ловит мою нижнюю губу зубами и тянет, сначала мягко, а затем достаточно сильно, чтобы затянуть меня в бассейн с ним. Я охотно позволяю своему телу упасть вперед, но он ловит меня в последнюю минуту. — Я хочу тебя. Я хочу, чтобы твои слова, твое тело, твой мозг и твой маленький стрессовый мячик прыгали по моему лицу, хотя это чертовски раздражает. Я хочу больше, чем ты можешь мне дать, так что не беспокойся об этом, Кокберн.
Наши груди теперь так близко, что я чувствую его сердцебиение в своей собственной грудной клетке. И его слова. Я тоже их чувствую. Повсюду. Я пошла и сделала это снова. Только на этот раз в десять раз хуже.
Я влюбилась.
Я впала в похоть.
Я впала в тупик.
Я киваю, мой лоб соприкасается с его, чувствуя приятное, но болезненное головокружение. — Спасибо. — Мой голос хрипит. — За то, что попросил то, что они требовали. За то, что они забрали. Но с тобой это излишне.
Я молча умоляю его о прикосновении, начиная стягивать с себя одежду . Он делает шаг назад в голубой луже, наблюдая за мной полными желания глазами. Куртка падает на землю первой, моя броня против мужчин. Мое красное платье и шлепанцы следуют за мной и сбрасываются рядом с полосатым желто-белым креслом. Я соскальзываю в бассейн, одетая только в лифчик и трусики, и прямо в объятия Нейта.
Вода холодная, но я чувствую только его тепло.
Он берет мой рот своим и отчаянно целует, мои ноги обвивают его талию. Я чувствую, что он хочет меня, и снова удивляюсь своей реакции. Это не кажется неряшливым или страшным. Он не обещает чего-то разрушительного.
Я провожу языком по его шее, всасывая в себя его пульс и его жизнь, моя спина все еще прижата к краю бассейна, а его эрекция движется вверх и вниз по моему животу. Приглушенный стон исчезает в моих волосах каждый раз, когда наши пахи соприкасаются. На вкус он соленый и мужской, как мой собственный, личный рай.
— Кокберн. . . — Он кусает меня за мочку уха, его стержень вонзается мне между ног. Наши губы находят друг друга, и наши языки эротично двигаются вместе. Меня даже не волнует, увидят ли нас люди из десятков окон, выходящих на бассейн. Пусть смотрят и едят свое сердце. Жизнь слишком коротка, чтобы заботиться о том, что думают другие люди.
Время.
Я хочу использовать его с умом, пока он рядом.
— Делавэр, — я дразню его обратно в рот, задыхаясь от того, что начинает ощущаться как оргазм, нарастающий между моими ногами, как горячая песчаная буря в Сахаре.
— Скажи мне что-нибудь красивое, Кокберн, — шепчет он мне за ухо, поглаживая поясницу, зажигая что-то грешное. — Расскажи мне что-нибудь красивое, похожее на тебя.
Я просеиваю свои мысли, хотя это чертовски тяжело, когда его руки блуждают по мне.
— Стихотворение начинается комом в горле, чувством несправедливости, тоской по дому, тоской по любви. Роберт Фрост.
Горячие губы приземляются на ключицу.
— Как грубо ты хочешь, чтобы я сегодня вечером был, Маленькая Поэма?
— Грубо, — задыхаюсь я.
— Повернись.
Я разворачиваюсь, и он поднимает мою верхнюю часть тела так, что я лежу на бетоне рядом с бассейном, прижавшись щекой к поверхности. Я чувствую, как его пальцы сползают с моего нижнего белья, моя задница обращена к нему. Я ухмыляюсь в холодную плитку под жаркой ночью.
— Что ты делаешь, Делавэр?
— У меня здесь нет презерватива, — говорит он, уклоняясь от моего вопроса, раздвигая мои ягодицы своими твердыми пальцами. Смущение щекочет внизу живота. Я никогда не делала это раньше. Во всяком случае, не по своей воле. Годфри насиловал меня, но меня не было рядом, когда это произошло. Я отключалась. Теперь я полностью здесь, готова это почувствовать.
Я преодолеваю свои сомнения и беспокойства, напоминая себе, что это Нейт Вела. Или Кристофер Делавэр. Я бы позволила обеим его версиям делать со мной все, что они хотят. Черт, я бы даже позволила Биту постучать по ней в любое время дня.
— Это может быть проблемой. — Я притворяюсь невинной, мои зубы стирают с пола песчаный соленый песок. Нейт вонзает один палец в мою киску, заимствуя мою влагу и круговыми движениями проводя ею по моему анальному краю.
