я тебе нравлюсь? – внезапно спросил Валера. – Хоть чуть-чуть? Немного?
И показал жестом пальцами “чуть”, будто просил отлить хоть стопочку любви.
Я молчала. Спроси он меня раньше, когда я еще работала в фирме, я бы громко сказала, что ненавижу его. Но сейчас язык прилип к небу и отказывался шевелиться.
– Ты же провела со мной ночь не просто так. Ты не из тех, кто может отдаться просто потому, что захотелось ребенка, – Валера говорил с такой уверенностью, будто знал меня лучше, чем я сама.
– Я именно такая, – возразила я, поднимая взгляд. – Врач мне поставил срок для зачатия, я испугалась и стала более решительней.
– Почему у меня такое ощущение, что ты заверяешь саму себя? – Валера поднял руку и нежно дотронулся до моей щеки. – Скажи, сколько мужчин у тебя было?
Я отвела глаза. Не скажу, иначе все станет слишком очевидно. Он хочет выбить из меня признание, вытащить клещами, но я не согласна. Ведь признание означает полную капитуляцию, а я больше никогда не дам никому руководить своей жизнью. Ставки слишком высоки – это малыш.
– Мое прошлое тебя не волнует, – я повернула голову так, что увернулась от его руки. Но не отступила от него. Почему-то рядом я успокаивалась.
– Зато волнует твое будущее, – Валера взял минуту молчания, пытаясь поймать мой взгляд, а потом с видом, будто наступил себе на горло, спросил: – Я хочу спросить кое-что…
– Спрашивай, – сказала и мысленно обросла колючками, готовая насадить все ненужные вопросы на острые иголки ответов.
– Что хочешь ты? Именно ты, – Валера незаметно положил руки мне на талию.
Я удивленно посмотрела в лицо мужчине.
– Что я хочу? В каком смысле? – уточнила я.
– Как ты видишь свою дальнейшую жизнь? Действительно мечтаешь жить одной с малышом, как и говоришь? – Руки Валеры обвили мою талию окончательно.
Я промолчала секунд десять, не больше.
– Да. Вдвоем.
Сказала, и понимала, что глупо продолжаю стоять в его объятиях. Но хотелось еще чуть-чуть. Немного урвать.
Валера наклонил свою голову так, что дыхание снова защекотало губы.
Так спокойней. Так я могу все контролировать.
– Ты будешь счастлива? – спросил проникновенно, будто у моей души напрямую.
Пришлось глубоко вздохнуть смелость, чтобы заверить:
– Я найду свое счастье в ребенке.
– Дети растут. – напомнил он. – В подростковом возрасте, а это лет десять-двенадцать, он перестанет в тебе остро нуждаться, закроется. Потом жениться или выйдет замуж, уйдет. Что останется тебе?
И стиснул руками крепко-крепко, но будто сам этого не замечал. Хорошо, что живота еще нет.
– Ну вот тогда и подумаю о тихом мужичке с грядками, – сказала ему в шею.
– С грядками? – поперхнулся воздухом Валера, удивленно пронзив меня взглядом. Похоже, не такого ответа он ожидал.
– А что не так с грядками? – с тихим смешком переспросила я.
– Все не так, – возмущенно заверил меня Донской. – Особенно с мужиками, у которых одни только всходы.
– А у тебя есть грядки? – я встретилась с ним взглядом, понимая, что он принимает шутку за чистую монету. Еле сдержала улыбку.
– Нет.
Звучало так, будто и быть не могло.
– А у папы твоего? – тут я уже не сдержала смеха.
– Нет, конечно, – не понимал, что меня так веселит Валера. Все всматривался в мое лицо в поисках ответа.
– Вот тебе и ответ на “почему”, – я вырвалась из его рук, понимая, что если еще чуть-чуть постою так, сдамся. Пойду по наименьшему пути сопротивления, потому что с ним мне почему-то сейчас так уютно. Неужели, это так ребенок влияет на меня? Или я обманываю сама себя, испытываю чувства давно?
– Лера, хватит валять дурака, – тон Валеры был умоляющим, что було жуткой редкостью. – Вспомни, как мы с тобой ужинали. Тебе же было хорошо, верно?
И взгляд бросил с просторного холла в сторону современно обустроенной кухни. Словно готов был повторить ужин столько раз, сколько захочу.
– Было неплохо, – я не могла отрицать, но и горячо признавать не хотела. В те два дня я впервые за долгое время расслабилась.
– А ночью со мной тебе было хорошо, правда? – снова поймал меня за талию Валера и притянул к себе, заглядывая в глаза.
И взгляд такой влюбленный. Зачем же так смотреть? Как этому сопротивляться? Зачем вспоминать совместную ночь? Это нечестно! Почти сексуальное давление, между прочим.
Валера словно дышал на меня любовью. От него шел такой жар, будто внутри него горел огонь. Мужчина смотрел мне в глаза с таким неистово сдерживаемым чувством, что казалось, его может разорвать на части.
Его рука медленно потянулась к моей руке, а вторая все еще обвивала талию. Казалось, что он просто не может находиться рядом и не трогать меня. Донской обхватил мои пальцы, притянул мою руку и положил на свою грудь.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Я вывернулся наизнанку, но этого мало. Знаю, что я жаден. Я прожил рядом с тобой соседом и чуть не свихнулся. Понял, что не смогу так. Не смогу быть просто никем. Ты игнорируешь меня в больнице, игнорируешь в жизни, не даешь подступиться, и меня словно физически это ломает. Скажи, неужели я так тебе противен?
Я сглотнула вязкий ком в горле:
– Нет.
От его взгляда, полного любви, я словно пьянела.
– Может, ты меня боишься? – спросил Валера, а сам напрягся, стал словно каменным от напряжения.
Признаться честно? Или соврать?
– Раньше боялась, – сказала правду я.
– Значит, сейчас не боишься, – сделал правильный вывод мужчина. – Иначе не дала бы мне держать твои руки, верно?
Мужское сердце под рукой так сильно билось, будто птица, пойманная в клетку. Словно акула в рыбацких сетях.
А он прав. Я не разорвала прикосновение. Внутри я словно ждала подсказки от создателя, как же быть. Как правильно. Будто сейчас кто-то развернет экран и покажет будущее двух вариантов выбора: с Валерой и без него.
Но ведь мир не ограничивается Донским. Вон, как Даня подбивает клинья! Тоже же
