ты чаще с ним общаешься. Родители у него уже не молоды, а работать, видимо, нет разницы где.
– А если опять появится какая-нибудь Зарайская?
– Ты помнишь эту историю? – удивилась Евгения.
– Мам, мне было почти десять лет, потом шестнадцать.
– Жень, я не уверена, что его возвращение на прямую касается нас. Ты против переезда отца?
– Нет. Я привык, что он у нас гостевой папа. А если, живя рядом и часто встречаясь, мы наши отношения испортим?
– Ты чего больше боишься контроля или неопределённости? Мы обсудим это, когда будем знать, что он возвращается. А пока пройди медицинскую комиссию и, дождавшись результатов, отвези документы в университет.
– Мам, а ты сама ждёшь его приезда?
– Жду, Женька. Знаешь, вчера я себя почувствовала так, как будто это был не твой выпускной, а мой. Та же школа, тот же двор и Андрей рядом с букетом. Ты тоже там был, – улыбнулась мать, обнимая сидящего сына за плечи. – Я уже знала, что беременная. Жень, мне неловко это говорить, но я должна. Если у вас с Сашей близкие отношения – предохраняйтесь. Это мой дружеский совет, исходя из собственного опыта.
– Не переживай. С этим у нас всё нормально. Что ещё говорил отец?
– Больше спрашивал, а я отвечала. Не просто общаться, когда годами не видишься, – говорила Евгения, не находя другой темы для разговора и боясь сказать лишнее. – Жень, вещи все в стирке? Я займусь делом после завтрака, у тебя есть пара часов, потом поедем к деду. Жень, это необходимо. Ему семьдесят пять и он нас ждёт.
– Мам, если ему там плохо, почему мы не можем забрать его к себе? Он же не дряхлый старик и уход за ним не нужен.
– Ему не плохо, ему одиноко. Он никогда не согласиться на переезд, и прежде всего из-за нас. Меня сразу обвинят в корысти, и начнётся битва за наследство. Нам это надо? Мы или я будем его навещать как и прежде.
Виктор Иванович Орлов умер третьего сентября две тысячи семнадцатого года в возрасте семидесяти пяти лет. После звонка отца, Евгения ехала в его дом с тяжёлыми мыслями. Всего две недели назад дед оформил на неё небольшую квартиру в новом доме и чувствовал себя нормально. «Женя, квартира новая, ремонта не требует. Пусть стоит, а ты сама решишь, когда её Евгению Андреевичу подарить. Оценит он такой подарок от прадеда?» – спрашивал он, передавая ей ключи и документы.
Лет шесть назад все Орловы, кроме Никиты, переехали за город в уютный коттеджный посёлок и жили вчетвером. Двумя годами позже, отец сдержал своё слово и купил ей новую машину. Это была копия старой Тойоты, которая служила ей верой и правдой восемь лет, но цвет у копии был серебристый. Евгения приезжала к деду в один из выходных дней или в праздники вместе с сыном.
– Как это случилось? – спросила она, войдя в дом. – Дед не жаловался на здоровье. Мы два дня назад с ним виделись.
– Мать говорит, что внезапно ему стало плохо. Скорая помощь приехала быстро, но он её не дождался, – хмуро ответил отец.
– Кто ещё был в доме, Галина Петровна? Я не верю, что ему без всякой причины стало плохо. Кого Вы покрываете? Говорите, или я попрошу запись с камер и узнаю, кого Вы выгораживаете.
– Никита приезжал, – робко сказала Галина Петровна, бабушка Евгении, так и не признавшая её. – Я слышала, что он денег у Вити просил. Ругались они. Витя ему отказал. Никита ушёл, а ему стало плохо.
– Ты и теперь скажешь, что я твоего сына оговариваю? – спросила Евгения отца. – Знаешь, деда не вернёшь, но мой тебе совет – отдай всё, что завещал дед твоей жене и сыну и расстанься с чужими людьми. Дальше будет только хуже.
– Ты о чём, Женя? Кто здесь чужой? – спросил отец, глядя по очереди на мать и жену.
– А ты спроси об этом Светлану Анатольевну. Возможно, она скажет не всю правду, тогда я и дополню. Пусть и Галина Петровна послушает. Я смирилась с тем, что ты разлюбил мою маму, с тем, что меня так и не признала твоя мать, но я берегла твой покой, и деда просила не разрушать твою семью. А что из этого получилось? Мне тебя, папа, искренне жаль. Ты четверть века прожил с чужой женщиной и воспитывал чужого ребёнка. Только гены Никиты не поддались твоему воспитанию. Говорите, Светлана Анатольевна.
– Ты лжёшь! У тебя нет ни одного доказательства, – с вызовом сказала она.
– Извини, папа. Дед случайно услышал телефонный разговор твоей жены и понял, что её шантажируют. Он нанял частного детектива и выяснил всё прошлое твоей семьи, включая тебя. Он хотел всё рассказать тебе, только ты его не стал слушать. Меня интересует только один вопрос: ты всё это знал или не хотел знать?
– У тебя есть доказательства? – спросил он, глядя на дочь.
– Есть! Я тебя предупредила, с кем ты живёшь, и могу забыть обо всём, что сказала, если тебя всё устраивает.
– Похороны завтра из траурного зала, – сказал отец, меняя тему разговора.
–Ты знаешь, где меня найти. Я буду на кладбище, а в твой дом я больше не ходок, – сказала Женя.
– Ты должна присутствовать на оглашении завещания, – предупредил отец. – Шифр от сейфа знаешь только ты.
– Позвонишь, и я приеду. – А вы, милые дамы, прощайте.
– Женя, ты будешь оспаривать завещание из-за новых фактов, которые открыла сейчас? – спросил отец, провожая её до машины.
– Пап, ты с головой дружишь? Мне тридцать пять лет, и я беспокоюсь не о наследстве, а о тебе. Ты не понимаешь, что тебя используют? Они не причинят тебе большого вреда. Ты для них курица, несущая, пусть и не золотые, а серебряные яйца. Тебе нравится такое отношение? Если да, то я умываю руки и не скажу больше ни слова в адрес твоей семьи. Каждый выбирает сам свою судьбу. Прости, если влезла не туда, – говорила с грустью Евгения.
– Я могу взглянуть на бумаги, которые собрал отец?
– В нижнем ящике стола деда есть папка с копиями. Посмотри и реши сам, что делать с оригиналами. Я тебе их верну без всяких условий. За восемнадцать лет нашего знакомства я тебя обманула хотя бы раз? Звони.
Через день, после похорон Орлова Виктора Ивановича, Евгения приехала в дом деда на оглашение его завещания. В доме собрались жена Орлова, сын с женой и внучка. Дочь Наталья на похороны не приехала.
