— Я ничего не могу с собой поделать, ты так волнуешь меня, потому что я тебя люблю, Валери. Да, я знаю, мы еще совсем мало знакомы и мне не следует говорить такие вещи, но сегодня я так счастлив, что не могу сдержаться и не сказать тебе об этом. Я не могу больше ждать. Я люблю тебя, Валери, я полюбил тебя с нашей самой первой встречи. Все в тебе отвечает моим представлениям о том, что мне нужно на этой земле.
— О, Дан! — в восторге закричала Валери. — А полюбила тебя еще раньше. Я видела, как вы с сестрой шли по Пятой авеню, вернулась домой и всем рассказала про это, можешь сам спросить. А потом услышала, как ты пел, услышала твой необыкновенный голос! Я уже тогда поняла, что ты самый замечательный человек на свете! А на следующий день я прихожу на работу и вижу тебя в кабинете у мистера Берни — я глазам своим не могла поверить! И я решила, что ты тот человек, которого я могла бы полюбить, будь у меня хоть какая-то надежда!
Они замедлили шаг, и наконец друзья нагнали их.
— Друзья, ну если мы будем передвигаться с такой скоростью, то до утра никуда не дойдем! — добродушно проворчал Брюс.
— Мы просто... разговорились, — с напускной легкостью сказал Дан.
— Да уж, я вижу, — рассмеялся Кирк, многозначительно глядя на их сплетенные руки.
Когда они приблизились к дому Шеннонов, Дан сказал, что ему нужно зайти кое-что забрать, и оставил друзей дожидаться на улице. Они с Валери быстро вошли в дом и прошли в маленькую каморку рядом с кухней, где хранились съестные припасы. Это была первая минута, когда они остались наедине и могли наконец насладиться первым объятием и первым поцелуем. Валери раньше Дана пришла в себя.
— Милый, иди, уже поздно, нехорошо заставлять Брюса ждать. Ты же знаешь, у нас впереди еще много счастливых дней, теперь мы всегда будем вместе. Разве мало того, что за один день произошло столько счастливых событий и мы с тобой узнали, что любим друг друга?
Дан с сияющими глазами вышел на улицу. Ему хотелось немедленно, сейчас же сообщить обо всем родителям Валери, но они уже легли спать, было очень поздно, и пришлось отложить все на завтра.
Брюс по его победному виду сразу обо всем догадался.
— Что ж, — сказал он, когда они быстро шагали в сторону своего дома, — я об этом, конечно, догадывался, но не думал, что вы поладите так скоро.
— Да я сам не думал, — не веря своему счастью, ответил Дан. — Я бы, наверное, так никогда и не осмелился предложить ей руку и сердце, такой девушке! Она же просто чудо, Брюс! Я вообще не понимаю, что она во мне нашла. Я, кстати, думал, что ты меня обойдешь — такой здоровяк, с пламенной роскошной шевелюрой! Я всегда считал, что она скорее тобой заинтересуется.
— Да, Валери, конечно, девушка, замечательная, но мне нравится не она.
— Да ты что? — удивился Дан, останавливаясь в изумлении посередине улицы и разворачивая приятеля так, чтобы свет от фонаря падал ему в лицо. — Ну-ка, ну-ка! Ты это серьезно или так просто, из зависти?
Брюс усмехнулся, но вдруг посерьезнел и испытующе поглядел на Дана.
— Дан, а что ты скажешь, если я тебе признаюсь, что полюбил твою сестру и с радостью взял бы ее за себя, если только ты не станешь возражать?
Лицо Дан просветлело.
— Слушай! Вот это новость! Сестре повезло, ничего не скажешь. Лучшего мужа ей не найти. Я уверен, отец тоже был бы доволен. Господи Боже! Да что я такого сделал, чтобы заслужить все эти милости, и все в один день? Да ничего! Как велик и чуден наш Господь! Брюс, а моя сестра уже обо всем знает?
— Ну, понимаешь, думаю, она догадывается, — уклончиво ответил Брюс. — Я не хотел слишком торопить события, пока не спрошу разрешения у ее брата. Я же не знал, как ты к этому отнесешься, — может, ты меня забракуешь на корню.
— Я тебя забракую! — Дан весело похлопал друга по спине. — Главное, чтобы она тебе подошла... не забывай — какая у нее была жизнь, она не получила никакого воспитания, и рано или поздно это все скажется.
— Мы с ней вместе постараемся это исправить, с помощью Божией, будь Он благословен во веки! — торжественно произнес Брюс.
— Ну, если вы оба так серьезно настроены, то у вас непременно все получится, — сказал Дан, тоже становясь серьезным. — Для нее это отличный шанс начать новую жизнь, так что неслучайно Господь послал мне тебя тогда, в поезде. Как здорово, теперь мы с тобой породнимся! — воскликнул он. — И нет другого человека на свете, кого я больше хотел бы назвать своим братом!
— Как и я тебя! — весело ответил Брюс.
Через два дня после этого разговора Лиза умерла.
Весь день накануне она чувствовала себя неплохо, а когда Корали зашла пожелать ей спокойной ночи, вдруг открыла глаза и сказала:
— Спокойной ночи, дочка. Утром меня здесь уже не будет!
Корали показалось, что она заметила на лице матери мечтательное выражение.
— Лиза, что ты говоришь? — поразилась она.
— Да, — продолжила Лиза, — я ухожу к своему мужу. Можешь сказать это всем, когда я умру. Скажи им, что я наконец возвращаюсь домой. Так хочет Господь. Мой муж там, с Богом, он ждет меня.
Потом она закрыла глаза и уснула. Корали тревожно прислушалась к ее дыханию. Может быть, она бредит? Не зная, что еще сделать, Корали оставила мать с ночной сиделкой и ушла спать. На пороге она еще раз обернулась и посмотрела на мать. Та мирно и спокойно спала.
А наутро она умерла.
Чуть позже все собрались у ее постели, и Дан, глядя на мать, на ее прекрасное лицо, которое смерть сделала еще красивее, умиротворив и разгладив черты, сказал:
— Мы успели сделать то, что должны были сделать. Мама возвращается домой, к своему вечному Отцу, но она возвращается спасенной! Слава Богу! Папа будет этому так рад! У них будет там замечательная встреча!
Он склонился и нежно поцеловал ее.
Четырехнедельная псалтирь; гимны для Первой и Второй Вечерни.
