– Тогда вам действительно лучше показать Полу фотографию, – сказала она едва дыша.
– Я немедленно еду в Сити. Позже свяжусь с вами.
Она не стала ему возражать, хотя уже сейчас знала, что не допустит этого. Мысль о том, что Пол попытается помириться, была невыносима. Если бы он действительно любил ее, он бы не нуждался в доказательствах ее невиновности. Счастье невозможно, если между людьми с самого начала нет доверия, и она была совершенно убеждена, что ей ничего не остается, как снова исчезнуть.
Когда Барри отправился к Полу, Люси вернулась в свою квартирку, собрала чемодан, уплатила по счету и забронировала номер в маленьком отеле в Блумсбери. Затем позвонила в магазин и сообщила заведующему, что из-за болезни тети не сможет вернуться к работе.
Всю ночь Люси беспокойно проворочалась в постели, гадая, что случилось бы, если бы она не уехала и Пол нашел ее. Но с наступлением рассвета она отбросила предательские мысли и, наскоро позавтракав, расплатилась за ночлег и покинула отель. Оставаясь в этой части Лондона, она рисковала снова столкнуться с Барри, поэтому Люси направилась к югу от реки, где находилось общежитие, в котором когда-то жила Мэг.
Через несколько дней она устроилась официанткой в небольшой ресторанчик и была так занята, разнося капуччино и тарелки со спагетти, что просто не имела времени на раздумья. Эта работа была намного тяжелее той, которую ей приходилось выполнять в книжном магазине. Вскоре она научилась смеяться одними губами, тогда как в глазах ее стояла прежняя печаль.
Хотя Люси и старалась жить настоящим, газеты не давали ей забыть Пола окончательно. Именно из вечерней газеты она узнала о том, что он ездил в Танжер якобы по делам компании. Позже в той же газете она увидела скромный заголовок, сообщавший, что он вместе с сестрой вернулся из Марокко, где они гостили у знакомого художника и его сестры. Читая эти строки, посвященные Мюррею и Берил, она не могла сдержать горькой улыбки, и из глубины апатии, в которую она погрузилась, всплыла мысль о Синди. Сохранила ли та свою прежнюю живость или горький опыт сделал ее такой же безучастной, какой стала она сама?
Известие о том, что Синди благополучно вернулась в Англию, Люси расценила как свидетельство того, что ее отношения с семьей Харлоу завершены, и в течение последующих нескольких месяцев бывали дни, когда ей удавалось совсем не вспоминать о них.
В душе была лишь горечь – словно все прочие чувства оставили ее, – и хотя она время от времени выбиралась на прогулку с кем-нибудь из девушек, работавших вместе с ней в ресторане, казалось, что это лишь ее тень, а сама она – ее душа – остается в стороне. Возможно, наступит день, и две половинки соединятся, и она вновь превратится в живую женщину, способную смеяться не только губами, но и сердцем.
Но ее надежды рассыпались в прах, стоило ей увидеть напечатанную в газете фотографию Пола в компании смеющейся Сандры Пирс. Снимок разбудил в ней такую ревность, что поднос, который она держала в этот момент, полетел на пол.
Что ж, Полу понадобилось не так уж много времени, чтобы вернуться к своей прежней возлюбленной, горько размышляла она, вытирая лужу и собирая осколки в мусорное ведро. Но почему из всех женщин он выбрал именно ту, которая, по его же собственным словам, больше ничего для него не значила? Или ему легче было возобновить прежнюю связь, чем заводить новую?
Спустя несколько дней ей на глаза опять попалась фотография Пола. На сей раз Сандра держала его за руку, и они нежно улыбались друг другу. Не стоило больше опасаться, что Пол разыскивает ее. Снимок ясно доказывал, что, если она только пыталась забыть прошлое, Полу это уже удалось!
Интересно, женится ли он на Сандре, думала Люси. Ее не оставляла циничная мысль о том, что это будет достойная пара: мужчина, который не знает, что значит любить, и женщина, для которой любить значит лишь одно!
Она написала о своих переживаниях Мэг и получила ответ, который поверг ее в шок. Мэг писала:
«Сандра Пирс – не единственная женщина, для которой слово «любовь» имеет лишь одно значение. То же самое можно сказать и о тебе! Конечно, вы подразумеваете под этим словом вещи абсолютно разные и тем не менее одинаково жестокие! Ты под словом «любовь» подразумеваешь Пола, и тебе трудно представить, что через несколько лет, а может, и раньше, оно будет означать для тебя имя совершенно другого мужчины. Ты намерена провести остаток жизни, оплакивая то, что могло быть, но не случилось, и в конце концов закончишь тем, что умрешь от скуки! Если ты твердо намерена не прощать Пола за то, что он обвинил тебя в воровстве, тогда оставь его в прошлом и сосредоточься на будущем. Но ради бога, прекрати упиваться своим несчастьем. Как сказал один наш знаменитый соотечественник, что сделано, то сделано. Прими это как факт и начни жить дальше».
Люси сердито разорвала письмо на мелкие кусочки и выкинула. Но было не так просто забыть его содержание, и жестокие слова жгли ее словно раскаленное железо, заставляя снова и снова анализировать свое поведение в течение последних нескольких месяцев. В конце концов она поняла, что Мэг права.
Однако прийти к такому решению оказалось легче, чем воплотить его в жизнь. Привычка проводить все свободное время в одиночестве у себя в комнате была такой сильной, что преодолеть ее было совсем не просто, и, когда она, наконец, решилась отправиться в кино, ее весь вечер не покидало чувство неловкости и все нарастающего одиночества. Подобно ныряльщику, прыгнувшему в прорубь рождественским утром, она с головой бросилась наверстывать упущенное: театры, кино, музеи, выставки. Люси старалась использовать каждую свободную минуту, но ее душа по-прежнему оставалась безучастной, так что она иногда чувствовала себя Снегурочкой, бесчувственной и лишенной человеческого тепла.
Желание вести прежний одинокий образ жизни было таким сильным, что она почти готова была поддаться ему, и единственное, что не позволило ей это сделать, так это открытие оперного сезона в «Ковент-Гарден». Музыка – вот единственное, что могло затронуть ее душу. Только сопереживая героиням Моцарта, Верди и Пуччини, забывала она о собственных печалях. Стоя в очереди за билетами, она вспомнила свой давний разговор с Синди. Как-то они допоздна засиделись в библиотеке, болтая о том о сем, и, наконец, заговорили о музыке.
– Так ты действительно любишь оперу? – воскликнула Синди с изумлением. – Я всегда считала, что это своего рода светский раут, что-то вроде скачек в Аскоте.
– Возможно, это так и есть для тех, кто сидит в ложе, – ответила Люси. – Но для тех, кто стоит в очереди, чтобы попасть на галерку, все совсем по-другому. Иногда мне приходилось простаивать за билетом по шесть часов.
