Солнечноглазая Любовь откликнулась лаской вечерних лучей. Далёкая фигура в золотом зареве заката, окутанная медовой дымкой, размытая, но до слёз родная, доброй рукой подбросила видение: расщелина в земле у подножия старого, необъятного дерева… С золотым туманом перед глазами Цветанка поднялась на ноги, двигаясь до странности медленно, как сквозь тугое тесто. Цепляясь за тёплую руку той, что жила за солнечным краем неба, она пошла меж деревьев почти вслепую, ведомая одной мыслью: найти.
Ноги ускоряли бег, сердце – стук. Немота золотистого наваждения постепенно соскользнула с губ, чтобы дать выход Цветанкиному «ах», когда та наконец нашла дерево, чуть не врезавшись в него лбом. Приземистый дуб с неохватным стволом раскинул в стороны мощные руки-ветви, но таинственно молчал, пряча в своей тени то, что Цветанка искала.
«Берёзка!» – лопнул тревожной стрункой её зов, отдавшись эхом под лесным шатром.
И, к величайшему её облегчению, откуда-то из-под земли откликнулся приглушённый девчоночий голосок:
«Здесь!»
Без сил, без дыхания и почти без чувств Цветанка рухнула в траву на колени, склонившись над тёмным отверстием в земле, из которого на неё дохнуло сыростью и холодом.
«Берёзка, ты там?»
«Там-там-там…» – гулко передразнило подземное эхо, словно отвечая на вопрос.
«Я тут!» – прозвенело снизу.
Вглядываясь в черноту щели, Цветанка пыталась найти девочку в пасти у земли. Тьма густо лилась в глаза, не позволяя ничего рассмотреть, словно подземная пустота была наполнена хмарью…
«Как ты там очутилась, Берёзка? Мы тебя обыскались!» – крикнула Цветанка в щелеобразный «рот», заросший травой, словно густыми усами.
«Я упала, – жалобно прозвучало из тьмы. – Бежала, бежала… и провалилась…»
«Берёзонька, ты там цела?» – встревожилась Цветанка.
«Цела… Не ушиблась ничуть… Тут куча сухих листьев…»
«Слушай, ничего не вижу! – крикнула Цветанка, устав вглядываться в мрак. – Тебе оттуда меня видно?»
«Ага…»
«Можешь прикинуть высоту?»
«Ну… Примерно как от земли до конька крыши дома. Тут… это… сундучок какой-то спрятан».
«Ладно… Посиди там, я позову ребят. Надо тебя вытаскивать».
На звонкий свист вскоре сбежались все, кого Цветанка взяла с собой на поиски. Часть ребят сейчас бегала по городу, и Цветанка отправила домой двоих – Олешко и Прядуна. Она велела им сообщить остальным, что пропажа нашлась, а также раздобыть фонарь, огниво, верёвку подлиннее и широкое банное ведро. Способ вызволения Берёзки уже вспыхнул в её голове. Пока ребята бегали за всем необходимым в город, она сидела на траве, согревшаяся и расслабленная от радости, поглаживая янтарное ожерелье и про себя с улыбкой повторяя: «Благодарю тебя…»
Одна из ветвей дуба протянулась как раз над расщелиной. Перекинув через неё верёвку, к одному концу Цветанка крепко привязала ведро так, чтобы оно не опрокидывалось. Оно оказалось настолько просторным, что усесться в него могла не только Берёзка, но и сама Цветанка. Это было даже не ведро, а кадушка с приделанной к ней ручкой. Открыв фонарь со слюдяными стенками, Цветанка зажгла внутри свечу, поставила светильник на дно ведра и спустила вниз, к Берёзке.
«Вытащи светоч! Ведро мне сейчас понадобится», – крикнула она девочке.
Только теперь, глянув вниз, она смогла разглядеть озарённое тусклым светом нутро ямы или, скорее, подземной пещерки. Глубина была, пожалуй, меньше, чем та, какую назвала Берёзка: у страха, как известно, глаза велики. На самом деле – не глубже обычного домашнего погреба, но яму наполняла странная тьма, чёрная, как облако угольной пыли, и живая, подвижная. От мутного света слюдяного фонаря она молниеносно ринулась в разные стороны, извиваясь завитками, как щупальца какого-нибудь подводного гада. От одного вида этой колышущейся жути Цветанка застыла ледышкой. Задрав голову, Берёзка смотрела вверх, и Цветанка ободряюще помахала ей рукой, торопясь скорее вызволить её из подземной обители живого мрака. На вид девочка была цела и невредима – вероятно, благодаря куче сухой листвы, которая осень за осенью падала с дуба и накапливалась, превращаясь в перегной.
С помощью ребят Цветанка спустилась в ведре в яму. Кожу как будто щекотали невидимые холодные пальцы – без сомнения, это живой мрак изучал её и пробовал на вкус. Сердце трепыхалось стынущим комочком, ужас щекотал лопатки, но Цветанка старалась держать связь с тёплой солнечной далью, в которой жила оберегающая её Любовь. Ожерелье было у неё на поясе – чего бояться?
Как оказалось, совсем не листья спасли Берёзку от увечий при падении: их при ближайшем рассмотрении там обнаружилось не так уж много, и лежали они не очень толстым слоем, явно недостаточным для смягчения удара. А вот весь пол пещеры был мягким, как пуховая подушка; его покрывала бурая бархатная перина мха, в которой нога утопала по самую щиколотку. Более того, пол колыхался под Цветанкой, точно моховое покрывало покоилось на воде. Живая тьма жалась к стенам, не позволяя оценить размеры пещеры. Свет совершенно не отражался от них, и казалось, будто Цветанка с Берёзкой очутились в чёрной бесконечности. Щель, снаружи казавшаяся зловещим приоткрытым ртом, снизу выглядела, напротив, обнадёживающе – единственный путь наверх, к ребятам и лесу, полному вечерних лучей солнца и успокаивающего птичьего посвиста.
«Ну, как ты тут? – Цветанка ощупывала и осматривала Берёзку, ласково и быстро гладя её по жиденькой косичке, по узким хрупким плечам и озябшим щекам. – Всё, всё, не бойся. Сейчас мы вылезем отсюда. Я с тобой».
«Там», – почти беззвучно шевельнулись губы девочки, а палец показал куда-то во мрак.
Разгоняя фонарём щупальца тьмы и проваливаясь в очень странный, зыбкий пол, Цветанка нашла тот самый сундучок – деревянный, окованный железом и запертый на замок. Несмотря на небольшие размеры, он оказался весьма тяжёл – Цветанке с трудом удалось его сдвинуть. Пыхтя, она подтащила его к ведру и кое-как в него затолкнула. Дёрнув за верёвку, крикнула:
«Тащите! Это сундук! Потом спустите ведро снова – для нас с Берёзкой!»
Сундучок был поднят, ведро спустилось вновь. Цветанка помогла шатавшейся девочке забраться в него и подала знак ребятам. Наблюдая снизу за подъёмом Берёзки, она оступилась на неустойчивом полу и плюхнулась, глубоко впечатавшись в него задом. Пещеру огласил низкий и гулкий рокот, от которого Цветанку бросило в ледяной пот.
