— Прежде? Вы ее бойфренд?
Это предположение рассмешило Джанни. Он расхохотался:
— Я член семьи.
На этот раз чуть не рассмеялась Миранда. Правда, без ответа оставался вопрос, почему он не лег спать в просторной красивой комнате, предназначенной для хозяев. Изучая профиль мужчины, она поймала себя на мысли, что, несмотря на все уверения, его легко можно представить второй половинкой Люси Фицджеральд. Миранда была уверена: стоит им только войти куда-нибудь — даже по отдельности, — все взоры будут устремлены на них. Если же они появятся вместе, это способно вызвать настоящий фурор. Неужели их связывают родственные узы? В это было сложно поверить, так как у Люси была светлая кожа, неправдоподобно голубые глаза, густые пепельные волосы и произношение, свойственное аристократке. А у этого мужчины были волосы цвета эбенового дерева, смугловатая кожа и дерзкие темные глаза. В нем ощущалась какая-то примитивная сила, от него так и веяло опасностью.
— Член семьи? — переспросила Миранда.
Он кивнул:
— Я приехал поздно и не хотел никого будить. Когда я останавливаюсь у Люси, я всегда сплю в этой комнате, хотя постоянно забываю пригнуться у входа.
Его ответ прозвучал искренне и правдоподобно. Но не стоит забывать, что Миранда верила в Санта-Клауса до тех пор, пока более продвинутая сестричка не избавила ее от иллюзий, причем на два года позже сверстников. В общении с этим мужчиной она решила придерживаться здорового скептицизма, что в общем-то было ей несвойственно.
— Как скажете.
— С вами не так просто разговаривать, вам это известно? — заметил Джанни. — Вы не рассматривали фотографии внизу?
Миранда, видевшая большую коллекцию фотографий на комоде в столовой, промолчала, но решила, что, возможно, он говорит правду.
— Так вы рассматривали их? — повторил Джанни.
Миранда недоверчиво склонила голову набок:
— Кем вы ей приходитесь? Братом?
Джанни принял ее сарказм за чистую монету:
— Нет, племянником.
— Племянником? — Она иронически хмыкнула. — Вы определенно никогда не встречались с Люси.
— На чем основывается ваш вывод?
— Хотя бы на том, что она моложе вас и англичанка, в то время как вы… Впрочем, не знаю. Но я придерживаюсь следующей версии: вы выяснили, что ее нет дома, подумали, что здесь есть чем поживиться, увидели меня спящей и…
— И не смог устоять перед соблазном?
Миранда почувствовала, как к ее щекам прилила кровь.
— Не люблю хвастаться, но я пользуюсь репутацией человека, к которому женщины ложатся в постель добровольно, — мягко произнес Джанни. — Что касается Люси, она моя тетя, и, как и она, я наполовину ирландец. Другая моя половина итальянская, ее — английская. Люси моложе меня на два года и приходится мне тетей. У дедушки Фицджеральда было три жены и десять детей. Мой отец был самым старшим, а Люси, которая родилась на тридцать лет позже, — самая молодая. Взгляните на фотографии, — предложил он. — Я запечатлен по крайней мере на двух. Я, может быть, не совсем похож, но все-таки… — Джанни говорил спокойно, словно успокаивал нервного скакуна. Он спустил ноги на пол и так же мягко добавил: — Если бы я хотел солгать, то придумал бы какую-нибудь более правдоподобную историю, cara.
Миранда по-прежнему придерживалась линии защиты, однако постепенно склонялась к тому, что ему, пожалуй, можно верить.
Словно угадав ход ее мыслей, мужчина улыбнулся. Миранда пожала плечами.
— Передайте мне, пожалуйста, рубашку и брюки. Они на кресле.
Вообще-то его одежда лежала на полу. Джанни провел рукой по волосатой груди и коснулся плоского тренированного живота.
— Мне немного не по себе. А вот это конечно же ложь!
Миранда, проследив за его рукой, вдруг отвела глаза. Другого такого человека, который, будучи полуодетым, чувствовал бы себя непринужденно в обществе незнакомых людей, еще надо поискать. Сама же Миранда остро ощущала свою наготу и, к своему удивлению и стыду, наготу этого мужчины тоже.
Все еще до конца не доверяя ему, но уже не испытывая страха по поводу того, что он может представлять для нее физическую угрозу, Миранда подтолкнула рубашку ногой в его сторону.
Джанни наклонился и поднял ее с пола. Подарив Миранде улыбку, способную очаровать любую женщину, он надел рубашку.
— Да, кстати, меня зовут Джанни Фицджеральд, — представился он.
Миранда проигнорировала явное предложение назвать свое имя и протянутую ей руку. Но от ее внимания не укрылось, как заиграли мускулы под его кожей.
Подождав мгновение, Джанни пожал плечами.
— Так где Люси и когда ждать ее возвращения? — Он вопросительно поднял брови.
— Она в Испании, — глядя поверх его плеча, ответила Миранда.
«Хорошо, что он надел хотя бы рубашку», — не без облегчения подумала она. Правда, молодая женщина по-прежнему ощущала свою уязвимость, поскольку все еще куталась в покрывало.
Стоя на одной ноге, длинной, мускулистой и волосатой (нет-нет, она совсем на него не смотрит), Джанни просунул другую в джинсы, которые Миранда подтолкнула в его сторону. При этом он ухитрился выглядеть элегантно-небрежным. Сама Миранда постоянно ощущала себя неловкой, поэтому завидовала людям, которые обладают хорошей координацией.
— Почему она уехала в Испанию?
Если бы работодательница хотела посвятить Джанни в свои планы, она, безусловно, сделала бы это. Уважая право Люси Фицджеральд на тайну личной жизни, Миранда туманно ответила:
— Возможно, она вернется через месяц.
Не скрывая досады, Джанни пригладил ладонью волосы, засунул вторую ногу в джинсы и натянул их на свой плоский живот, однако ремень не застегнул.
Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. При этом бронзовая грудь поднялась.
— Тогда у нас есть проблема, — заявил Джанни.
— У нас? — переспросила Миранда.
У нее своих проблем было достаточно — не хватало еще проблем с совершенно незнакомым человеком.
— Папочка, я хочу пить!
Папочка?! Миранда медленно повернулась. При виде маленькой фигурки, застывшей в дверях смежной комнаты, у нее округлились глаза. На вид мальчику было три-четыре года. На нем была пижама с изображением какого-то мультяшного персонажа, в руках он держал мягкую игрушку, в которой можно было угадать кролика.
Ее обвиняющий взгляд устремился на мужчину, представившегося Джанни Фицджеральдом.
— Это ваш сын?
Джанни кивнул.
Вниманием Миранды снова завладел мальчик, трущий глаза кулаком. Его нижняя губа выпятилась, когда он подошел к отцу и повторил требование:
