— Хорошо, — буркнул я, и стал собирать свой рюкзак.
Я уже договорился с Антоном, что пару дней перекантуюсь у него. Потом приеду в деревню, хоть и уверен, что отец меня просто разнесет в клочья, узнав мои планы. Покидал вещи первой необходимости, ключи от квартиры, деньги и паспорт.
— Мы ждем тебя у машины, — крикнула мама, выходя из квартиры.
Отец со мной не разговаривал после того вечера. Взял в руки две коробочки, обернутые праздничной бумагой. Маме купил брошь-стрекозу. Она очень нежно выполнена и я просто не мог пройти мимо зная, что ей понравится. Отцу запонки, как он любит. Пока спускался по лестнице, нарочно променяв удобство лифта для того чтобы обдумать свои действия, составляя мысленно диалог.
— Я не поеду, — сказал родителю, как только подошел к машине.
— Это не обсуждается, я думал, ты уяснил, — его голос даже не дрогнул.
— Я не поеду, и это окончательное мое решение, — я обошел машину и открыл переднюю пассажирскую дверь. — Мам, это вам с папой подарки от меня. Дедушке и бабушке привезу позже. Я тебя люблю, — наклонился и поцеловал ее в щеку. Мама меня обняла и прошептала: «Спасибо за подарки». В ее ясных глазах застыли слезы. Она очень переживала, когда мы с отцом не ладили.
Закинув рюкзак на плечо, я зашагал прочь от дома, не оглядываясь, зная, что отец смотрит мне в след, чувствуя его взгляд спиной.
Оставив вещи у Антона, мы компанией направились в клуб. Громкая музыка долбила по барабанным перепонкам, намереваясь оглушить. Отрываясь, впервые наслаждаясь свободой и беспечностью, выпил пару бокалов пива. Я был словно в нирване. Это кружило голову и мне хотелось смеяться и веселится до самого утра.
— Арчи, — ко мне подошел Антон. Он выглядел очень взволнованно.
— Чего тебе? — пытаюсь вырвать свою руку из его хватки, но тот и не думал отпускать меня.
— До тебя не может дозвонится твой дядька, там что-то случилось, срочно перезвони, — гаркнул он и оставил меня одного.
Его слова словно окатили меня холодной водой, вмиг отрезвив. Я вырвался на улицу, не став накидывать на себя куртку и так еле прорвался сквозь толпу.
На телефоне уже было с десяток пропущенных вызовов от дяди Егора.
— Дядь Егор, вы звонили…
— Я тебе весь телефон оборвал, где тебя черти носят? — начал орать на меня он, но тут же осекся. — Извини, сорвался. Ты где?
— Что случилось? — непонятное ощущение сдавливало грудную клетко и я чувствовал как холод стал опускаться вдоль позвоночника.
— Родители, Лёв. Твои родители, они попали в аварию, — тихо и будто всхлипывая говорил он.
— Они живы? — первое о чем хотел знать, меня уже начинало трясти, невольно сжал руку так, что затрещал телефон.
— Лёв, ты где? Я пришлю водителя за тобой. Мы в городской больнице, недалеко от деревни.
— Я сейчас такси… я быстро…
Я вернулся в клуб, забрал куртку. Мои действия больше были автоматическими, будто отключились все чувства, и задача была одна, добраться до родителей, немедленно, срочно…
Такси на удивление доставило к больнице за два часа, естественно содрав двойной тариф, но мне было не до мелочей.
— Где они? — я влетел в холл здания, где тут же навстречу мне поднялся дядя Егор. Еще пару человек находились рядом, но я не обратил на них внимания.
— Где они? — я схватил за грудки родственника, не в силах услышать ответ. Его глаза были красноречивее слов.
— Лёв, Алла… Она погибла на месте, — словно ножом ударили в сердце, у меня перехватило дыхание.
— Мама, нет, не может быть, — слезы покатились по щекам, я ощущал их соленый вкус на губах.
— Игоря сейчас оперируют. Он в очень тяжелом состоянии, врачи не дают никаких прогнозов, — говорил дядька не давая ни каких шансов на благополучный исход случившегося.
Я отпустил его и оперся спиной о стену, плавно съезжая вниз. Я словно попал в вакуум. Все звуки вокруг меня стихли, а перед глазами стояли лица родных людей. Мамочка, не может быть. Я видел ее грустные глаза перед расставанием, она, наверное, плакала, когда уехали без меня. Отец скорее всего ее ругал за излишнюю мягкость ко мне.
Егор поднял меня под локти и усадил на кушетку. Спустя какое-то время я спросил:
— Как это произошло? — хотя это было абсолютно не важно, это уже случилось и оставило меня без матери.
— Водитель фуры не справился с управлением и вылетел на их полосу. Лобовое столкновение, Игорь не успел среагировать, — мужчина смотрел на свои ботинки, будто боялся оторвать отних взгляд. Его руки подрагивали, теребя край куртки.
Прошло четыре часа, куранты давно уже отбили двенадцать. Слышны были салюты, но в моей душе рвались снаряды, разносившие мою душу на куски.
Несколько человек вышло из операционной, один направился в нашу сторону, по пути снимая перчатки и маску.
— Не буду обнадеживать, — сходу получил хлыстом. — Очень тяжелый. Шансы просто минимальны, весь переломанный. Если завтра хоть на долю процента стабилизируется, проведем еще одну операцию. Сотрясение, позвоночник — целый набор, удивительно, что его вообще довезли.
— Пустите меня к нему, — взмолился я, вскакивая с места. — Это мой отец.
— Молодой человек, я не могу рисковать итак хрустальной надеждой на то, что он доживет до утра, — ответил врач.
— Лёв, подожди, — дядька отвел врача в сторону и о чем- то долго с ним говорил, после чего тот кивнул ему и удалился в сторону операционной.
— У тебя две минуты, пока его не отправили в реанимацию, — подтолкнул меня к двери, за которой скрылся врач. Тот тут же вышел, передавая мне халат, маску, бахилы и перчатки.
В помещении оставалось несколько человек, но при виде меня и врача тут же отошли от стола, на котором лежал мой отец. Он был прикрыт простыней, на лице была маска, подсоединенная к аппарату. Из рук тянулись трубки к капельницам. Попискивал прибор, на экране которого бежала ломаная кривая.
Я был в шоке от увиденной картины. Только полдня назад, мы повздорили он стоял у машины и никак не отреагировал на мой бунт. Высокий, статный, успешный, сейчас лежал весь изломанный и практически не живой.
— Папа, — вырвалось у меня сиплым голосом. — Как же так, пап, — я коснулся его руки, слегка сжав его теплые пальцы. — Я не хотел этого, пап, — голос срывался на шепот. — Я должен был быть с вами. Пап, ты только борись. Пап. Не бросай меня, пап, — слезы текли, а я их не замечал. — Прости меня, — врач
дернул меня за рукав.
— Пойдем, сынок. Надо его переводить.
Уже выйдя из стерильного помещения, как послышался ровный писк аппарата, и мужчина тут же рванул обратно к отцу. Все зашевелились, а меня кто-то вывел в коридор, закрыв перед носом
дверь.
Я все время мучительного ожидания, мерил коридор шагами, боясь остановиться, как возможно остановилось сердце родителя. Через полчаса из операционной вышел врач.
— Скончался, — проговорил он.
Дядька, который только поднялся с кушетки, тут же осел, а я не мог поверить в услышанное. Я застыл у стены, и не мог пошевелиться.
В новый год я шагнул без родителей.
***
Сколько я уже иду, не могу сказать. Я на грани срыва, мне хочется молотить все кулаками, бить стены, выбивать двери. Я хочу орать во всю глотку. Все внутри меня жгло, словно пытаясь испепелить все то, что было связано с прошлой жизнью. Это просто мучение для меня. Меня не должно здесь быть. Я хочу исчезнуть. Сотрите меня с лица земли. Боль изнутри разрывала меня и я уже не чувствовал себя. Меня нет. Меня больше нет.
7. Она
Неделя пронеслась будто мимо меня. Я лишь пыталась ухватить ее в самом конце, когда поняла, что уже пятница практически завершилась. Проект по «Эргусу» был успешно сдан, и теперь в полную мощь, не отвлекаясь на лишнюю суету можно было погрузиться в новое задание. После заключения договора с гендиректором на оказание услуг нашей фирмой, мы с ним больше не пересекались, я лишь периодически скидываю подготовленные документы. Эд готовит сметно-проектную документацию, я готовлю дизайн. После утверждения нескольких проектов будут сделаны макеты, ну и воплощение в жизнь — самый интересный этап работы.
