Через минуту дверь за двойняшками захлопнулась, но подумать Линдсей не удалось. Приехала миссис Ролинсон и с порога затрещала:
— Джим думает, что дети могут пожить с нами. Вот дурачок! Неужели непонятно, бедной девушке и так тяжело уезжать из родного дома, а тут еще мы со стариком. Тем более нет ничего хуже, чем две хозяйки в доме. Я так считаю, новая семья — новый дом. Я написала ребятам и сказала Джиму о покупке коттеджа. В конце концов, они его смогут продать, если домик им не понравится. Пройдет время, и я уверена, сноха будет мне очень благодарна за то, что с самого начала у них был свой домашний очаг, гнездышко, где они сами себе хозяева. Пусть сами решают как жить, как воспитывать детей. Я не хочу потом услышать, что я своим вмешательством испортила детей, поломала им жизнь и так далее. Упаси бог! — Немного передохнув, миссис Ролинсон продолжила: — Я не хотела бы тебя торопить, дорогая Линдсей, но, видишь ли, Джонсоны тоже продают небольшой домик. Ответ надо дать завтра, это крайний срок. Честно признаюсь, лично мне твой коттедж симпатичнее, у меня к нему душа лежит. Домик Джонсонов, надо сказать, совсем не плох, он современнее, побольше, но… судя по письмам Стефани, я пришла к выводу, что наши вкусы отчасти совпадают и ваш домик именно то, что надо. Но эти мужчины, они такие зануды! Просто ужас! Мой старик не разрешает мне покупать коттедж, пока его человек не проверит, в каком состоянии крыша, какие там трубы, в общем, я подумала, сначала надо спросить тебя, и если ты не против, то мы бы завтра со всем этим покончили. Видишь ли, ждать до Рождества не очень хочется, да тут еще это предложение от Джонсонов. Мы подумали, что продажа коттеджа ускорит вашу свадьбу с Робином, по правде говоря, от этого выиграют все: мы с коттеджем, а тебе не надо будет бегать туда-сюда, да и детки всегда будут под присмотром.
Инстинктивно Линдсей прикрыла рукой место, где должно было быть обручальное кольцо. Миссис Ролинсон отличалась редкой наблюдательностью. Отсутствие кольца плюс небольшая царапина на пальце (Линдсей слишком сильно дернула его, когда снимала) — и для этой дамы все станет ясно как день.
Линдсей начала невнятно бормотать:
— Ну, мы еще не решили окончательно, когда сыграем свадьбу. Но, миссис Ролинсон, я вам обещаю, что завтра утром вы получите окончательный ответ. Сегодня вечером я все хорошенько обдумаю.
Миссис Ролинсон закивала в ответ:
— Конечно, конечно, дорогая, думай. А что касается крыши, то…
Она болтала еще около получаса. Слова о предстоящей свадьбе, упоминание имени Робина больно отзывались в израненной душе Линдсей. Девушка приложила немало усилий, чтобы не расплакаться и не выложить все начистоту, ей так хотелось вновь обрести твердое плечо, в которое можно выплакаться и на которое можно положиться. Когда миссис Ролинсон наконец ушла, чувство безысходности опять овладело Линдсей. Она взяла письмо и медленно, пристально вглядываясь в каждое слово, перечитала его. Отвращение, захлестнувшее вначале Линдсей, отступило, и девушка начала трезво оценивать сложившуюся ситуацию. Бог действительно наказал Лекса. Ослепнуть при его просто-таки лошадином здоровье — воистину злая ирония судьбы. Ирония судьбы или все-таки Божья кара? А как быть с его жгучим желанием помочь? Поначалу Линдсей и думать об этом не хотела, но мысль о состоянии человека, который знает, что скоро ослепнет и умрет, не давала ей покоя. Он молит о прощении, а если получит отказ? Человек, стоящий на пороге смерти, не может быть неискренним. А вдруг это просто страх? Страх перед Великим судом? Линдсей совсем запуталась. Девушка понимала: если напишет, что прощает Лекса, а сама с детьми не приедет, то, естественно, он все поймет и будет мучиться. Но как отреагируют двойняшки на новость, что их якобы «давно умерший» папаша объявился? Как Линдсей объяснит его отсутствие все эти годы? Что делать? За последние часы этот вопрос не покидал сознание Линдсей. Ей не верилось, что один день мог в корне изменить ее жизнь. Вдруг волна гнева накатила на Линдсей. Черт возьми, если бы все было по-старому и она по-прежнему бы собиралась замуж за Робина, вопрос о поездке отпал бы сам собой. Свадьба! Лучше повода не придумаешь, а письмо с прощением Линдсей бы отправила. Ох, Робин, Робин!
…Но может, это письмо, появление Лекса — та самая «другая» дверь, про которую говорила мама. Гордость, конечно, штука хорошая, но, когда ты беден как церковная мышь, это просто непозволительная роскошь. Да и какое она, Линдсей, имеет право лишать двойняшек законного наследства и возможности получить достойное образование?! С другой стороны, как она может заставить детей ехать на край света к человеку, который так больно ранил их мать, а малышей вообще бросил? Если бы только было время все обдумать и взвесить — с продажей домов в этой деревне дела обстояли туго, люди больше покидали родные края, приезжали лишь единицы. Линдсей взглянула на часы: пять минут и надо будет идти встречать двойняшек. На улице стояла непроглядная тьма. Девушка передвигалась на ощупь, больше доверяясь интуиции и внутреннему чутью. Не успела Линдсей пройти и половину пути, как увидела бегущих навстречу детей. Она уже приготовилась их отчитать за то, что не дождались ее и пошли одни, но, увидев мертвенно-бледное лицо Каллима и красные от слез глаза Мораг, Линдсей осеклась.
— Линдсей, только скажи, что это неправда… Они все врут, они… они… они просто пошутили, — лепетала девчушка, захлебываясь слезами и с мольбой глядя на сестру, — они ведь врут, правда? Ты не отдашь нас в приют? А? Мэгги Макре сказала, что мы туда скоро отправимся, она слышала, как миссис Локхарт говорила, что она… она не сможет держать нас у себя в доме и что Робин против, он уверен, мы будем вам мешать и… Линдсей, мы…
Девушка прижала к себе сестричку и поймала на себе испытующий взгляд Каллима. Линдсей отрицательно покачала головой:
— Что за вздор вы несете! Какой приют? Вы о чем? Какое нам дело до какой-то миссис Локхарт. Да я вообще не собираюсь замуж за Робина. О каком приюте может идти речь, если у вас есть я — ваша сестра! Вы хоть подумали, что я буду делать одна без вас. И нечего слушать всякие сплетни, тоже мне взяли моду, люди болтают, что им вздумается, а вы верите. Глупышки! Мы все едем в Новую Зеландию!!!
Этой ночью Линдсей написала письмо в Новую Зеландию. Дело оказалось не из легких, девушка выкинула три варианта послания, прежде чем результат ее удовлетворил. В письме Линдсей заверила Лекса в том, что она не держит на него зла, и сообщила о скором приезде. «Мы, — писала девушка, — продадим коттедж и у нас еще есть небольшие сбережения, поэтому мы сможем прилететь самолетом — сэкономим время, ведь вы в больнице. (Если будет желание, то потом Лекс сможет оплатить расходы.) Я, конечно, понимаю, — продолжала девушка, — что тратить деньги на самолет — непозволительная роскошь. Мы с ребятами вполне могли бы добраться пароходом, но, учитывая ваше состояние, я решила: чем быстрее мы приедем, тем лучше. Тем более столько эмигрантов добираются пароходами, заказывать билеты нужно, как минимум, за восемнадцать месяцев. Надеюсь, вы не будете слишком сердиться на нас за такие траты. Детям я ничего не рассказывала о том, что произошло много лет назад, они только знают, что вы с мамой расстались. Я решила, вам будет приятно, что они хорошо к вам относятся, да и проще будет налаживать с двойняшками отношения. Я искренне верю, что вы пойдете на поправку, несмотря на прогнозы врачей. Что касается меня, то я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь и поддержать вас».
