— Проверка?
— Я хотел узнать, не потеряла ли ты вместе с памятью и собственный характер. Лучше всего это проверяется, когда человека держат на весу. Теперь все в порядке. Характер на месте. Очень боевой.
Характер! Да будь у нее характер, она бы прямо сказала брату, что не собирается выходить замуж за лощеного миллионера, которого с детства терпеть не может. Характер! Смешно! Да сегодня она первый раз в жизни сделала что-то по-своему! Другой вопрос — а что она будет делать завтра?
Рой пропустил девушку в квартиру и закрыл дверь. Джеральдина посмотрела себе под ноги и скептически заметила:
— Надеюсь, здесь роскошных ковров не наблюдается?
— О, нет. Домохозяйка не слишком переживает за комфорт собственных жильцов. В строгости держит.
Девушка шагнула в центр комнаты и на мгновение замерла. Вот теперь все в ее руках. Больше нет ни прошлого, ни будущего, только настоящее, и она воспользуется этим, будьте уверены!
Рой мягко заметил:
— Тебе не о чем волноваться, Огонек. Здесь ты в безопасности… от жизни.
Не может быть, чтобы первый встречный оказался таким проницательным. Откуда ему знать, что она бежит именно от своей жизни?
— Красивая комната.
— Неплохая. Только солнце здесь светит от рассвета до заката.
— Мне это нравится. А тебе?
— Вообще-то не слишком. Я из тех мужчин, кто предпочитает сумерки.
— А еще — черный кофе и кожаные куртки. Ой, я забыла твою куртку в машине.
— Не страшно, попозже заберу. Кстати, она на тебе неплохо смотрелась.
Джеральдина бросила быстрый взгляд на своего спасителя. Сейчас его мужественное лицо уже не было таким жестким и пугающе суровым. Похоже, дома он расслабился и сейчас выглядел необыкновенно привлекательным мужчиной. Или ей просто хочется так думать? Приятнее сознавать, что перед тобой не дикий тигр, а домашний котик. Это как-то безопаснее.
Джеральдина медленно прошлась по комнате, рассматривая ее. Потом заглянула в небольшую кухоньку, где уже орудовал Рой.
— Помочь тебе, рыцарь?
— Не в чем помогать. Единственное, что у меня есть, это кофе. Уже варю.
— О, какой роскошный запах!
— Это потому, что я сам жарю кофейные зерна.
— Где это ты научился?
— Все ко…
— Кто?
— В смысле, мне часто приходится оставаться на работе до глубокой ночи, так что только кофе и спасает.
— А чем ты занимаешься?
— Всем понемногу. Иногда банковскими счетами, иногда автомобилями, иногда розыском людей.
— Значит, работа временная?
— В общем, можно сказать и так. Как раз сейчас у меня временная работа в этом городе.
Джеральдина мечтательно вздохнула.
— Мне всегда казалось, что это лучший вид работы. Разные города, разные люди. Никакой рутины.
— А ты, Огонек, должно быть, устала именно от рутины?
Она в последний момент вспомнила, что помнить этого никак не может.
— Наверное. Не помню. С другой стороны, почему бы мне терять память? Видимо, не хотелось больше помнить то, что надоело до чертиков.
Рой разлил кофе по большим кружкам.
— Знаешь, амнезия забавная штука, насколько я знаю. Иногда выпадает один день, иногда — вся прошлая жизнь. У кого-то это из-за травмы, у кого-то из-за шока. Кстати, возвращается память тоже по-разному. Бывает достаточно одного невинного слова или взгляда. Я хочу сказать, не стоит сильно волноваться, сестренка. Память к тебе обязательно вернется, нужно только подождать.
Джеральдина почувствовала приступ вины. Рой пытается ее утешить, а она нахально врет ему в глаза. Под ресницами неожиданно защипало, и девушка отвернулась, пытаясь скрыть нежданные слезы. Никогда в жизни она не плакала из-за мужчины, вернее, из-за такого отношения мужчины к ней.
Рой потянулся к ней и чокнулся с ней кружкой с кофе.
— Не грусти, Огонек, Выпьем за новую жизнь.
— И за сухую одежду.
— О, дьявол! Ты же промокла до нитки.
Он с неожиданным смущением отвел глаза, и Джеральдина вдруг заметила, что мокрое платье так плотно облепило ее грудь, что темные соски были хорошо видны сквозь нее. Дыхание девушки участилось, она прошептала, стараясь скрыть смущение:
— Я скоро высохну… Ты ведь тоже промок.
— Мне-то что, а вот ты можешь простудиться.
— Я не такая хрупкая, как кажется!
— Не забудь, я ведь держал тебя на руках.
— Я помню.
И будет помнить всю жизнь!
После недолгой паузы Рой пробормотал:
— В ванной есть халат. Переоденься, а я развешу твою одежду.
Она напряглась. Халат на голое тело…
— Не бойся меня, Огонек.
— Я знаю, что могу доверять тебе, Рой. Иначе я бы здесь не оказалась.
Разумеется, таким, как Рой, можно доверять. Именно это ее бесило больше всего.
Ведь данное обстоятельство означало только одно: если она чего-то хочет от этой ночи, ей придется самой взять инициативу в свои руки, а если так — какими глазами она посмотрит на него утром?
— Где ванная?
— Вот дверь. Халат висит с другой стороны.
— Спасибо.
Джеральдина отдала ему кружку и отправилась в ванную.
Здесь было тепло и уютно. Синий и кремовый кафель, ослепительно белый фаянс, приятный запах.
Девушка повертелась перед зеркалом, расстегивая молнию. Переступила сползшее с плеч платье и задумчиво оглядела свое отражение. Маленькие груди, узкие бедра, осиная талия — ничего удивительного, что Рой принял ее за подростка.
Под платьем у нее не было ничего. Акция протеста для любящего брата. Хоть это ему не удалось проконтролировать. Впрочем, на сегодняшнем обеде Джеральдина вполне могла появиться и совершенно голой — никто бы и не заметил, настолько все были заняты делами бизнеса.
Как сделать так, чтобы Рой… захотел ее? Никаких светлых идей в голову не приходило. Надо по примеру ее отца подчиниться слепой фортуне. Папа всегда был немножечко игроком. Джеральдина пожала плечами и сняла халат с вешалки на двери. Мягкая белая ткань нежно обволакивала тело, и Джеральдина почувствовала себя еще уютнее.
Никогда в жизни ей не удавалось испытать чувства настоящего комфорта. Может потому, что ей никогда не давали расслабиться. От Джеральдины с самого детства требовали совершенства во всем, и она привыкла к этому, подчинилась, как подчинилась полному диктату своей родни и правилам высшего света.
Мягкий поношенный купальный халат был совершенно неприемлем в доме, где она росла. А он обнимал ее так нежно, словно опытный любовник… Он, этот старый халат, согревал ее и дарил чувство безопасности и покоя.
Пояс халата дважды обвился вокруг девичьей талии, и Джеральдина хихикнула, глядя на себя в зеркало. Маленькая картофелина в большом белом мешке.
