Инстинкт адвоката держал его в напряжении. В его голове мелькала сотня вопросов. Может быть, кто-нибудь ее обидел? Или она бежит от кого-то или чего-то? Или прячется? Как он может ей помочь?
Без бейсбола ты исчезнешь из моей жизни, — сказал он. — А это будет ошибкой.
Почему? — удивилась она.
Джек сделал три шага по направлению к ней и остановился, увидев, как напряглись ее плечи.
Между нами существует связь. Ведь ты же выделила меня из толпы, хотя ничего обо мне не знала. То, что ты мне кричала, могло вывести из себя многих мужчин. Откуда ты знала, что я не рассвирепею и не задушу тебя?
Она пожала плечами.
Твоя осанка, твоя улыбка. Не знаю. От тебя исходит уверенность. — Она потянула за козырек шапочки. — Ну ладно, я пойду. До четверга. — Она начала было подниматься по лестнице, но вдруг быстро спустилась. — А ты сегодня действительно хорошо поработал!
Спасибо. Это благодаря тебе.
Он хотел побежать за ней, заставить ее снять эти проклятые солнечные очки и шапочку, заглянуть ей в глаза и спросить, чем он может ей помочь. Но он не решился.
Придется придумать что-нибудь для предстоящей встречи в четверг.
При первой подаче Джек даже не шевельнулся. Он словно застыл, не в силах двинуться с места.
Давай, Конский Хвост! Это тебе бросают! — орала Мики.
Он уронил биту, изумленный тем, что она его подбадривает.
Она смотрела, как он зачерпнул горсть песка, чтобы промокнуть ладони, и снова встал на плиту.
Трах!
Мяч пролетел над головой ловящего и упал между центральными и левыми игроками. Трибуны разразились ликующими криками; мяч достиг дальнего угла поля, где его поймал полевой игрок. Товарищи по команде кричали и подгоняли его. Но, кажется, больше всех вопила Мики.
Отлично, Конский Хвост! Ты это сделал! Ты это сделал! — подбадривала она Джека.
Когда закончилась игра, он вырвался из толпы и, посреди всеобщего ликования, побежал на трибуны, к Тренеру. Подняв руку к ее шапочке, Джек развернул ее козырьком назад, мягким движением снял с нее солнечные очки, передал их ее соседу и положил руки ей на плечи. Ему вдруг стало страшно, что она сейчас убежит: очень уж настороженным был ее взгляд.
Я выиграл много дел в суде, Тренер, но никогда еще не испытывал такой гордости! Спасибо! Без тебя мне бы это не удалось!
С этими словами он наклонил голову и прижался губами к ее губам.
Самовозгорание. Слова проносились в его голове, а то, что сам он расценивал, как дружеский поцелуй благодарности, вылилось в нечто большее. Ошеломленный, взвинченный больше, чем во время игры, он отпрянул от нее и почувствовал себя как на американских горках, когда, достигнув самой высшей точки, в неистовом безумстве летишь вниз.
Мики медленно открыла глаза и посмотрела в его глаза, столь же испуганные, как и ее собственные. В это мгновение она ощутила все, чего хотела от этого человека, и обеими руками вцепилась в его футболку с твердым намерением не отпускать его как можно дольше.
Знакомый запах пота, грязи и кожаных перчаток навевал на нее воспоминания о юности, о счастливом и беззаботном времени. Мики на мгновение перенеслась в весенний спортивный лагерь команды высшей лиги, менеджером которой на протяжении четырнадцати лет был ее отец. Ощущение родного дома, дружелюбие — вот что исходило от Джека. Встав на цыпочки, она обняла его за шею и притянула к себе, а потом горячо поцеловала.
Когда Джек ответил тем же, Мики буквально потерялась в буре чувств, вытеснивших из ее души все остальное. Два года она была мертва, безжизненна. Теперь существуют только он, она и их поцелуи — самое великое наслаждение в жизни! И вдруг сквозь этот водоворот до них донесся тоненький писклявый голосок:
— Мамочка, а почему эта леди целует папочку?
Мики вырвалась из его объятий — ей по казалось, что на нее вылили ушат ледяной воды.
Ш-ш-ш, Дэни, — услышала она женский голос.
Но, мамочка…
Это Стейси говорит с ребенком, поняла Мики, с маленькой девочкой, одетой в летний костюмчик, похожий на костюм матери. У девочки длинные шелковистые каштановые волосы, как у матери, и темно-голубые глаза, как у… Конского Хвоста, ее отца.
Мики закрыла рот руками, когда до нее дошло, что это значит. Он женат! Женат на Стейси, единственной, с кем Мики говорила на играх, на Стейси, через которую она передавала свои указания Конскому Хвосту. Они — семья. А она его целовала.
Мики в ярости схватила солнечные очки, прыгнула на скамью за своей спиной и дальше — со скамьи на скамью. Господи, да этому маленькому стадиону, кажется, не видно конца! Отсюда скоро не выберешься!
Джек удивленно смотрел, как она удалялась. Внезапно поняв, что привело ее в такое смятение и почему в глазах ее отразился ужас, он бросился вслед за ней.
Погоди, Тренер!
Его преимуществом были длинные ноги, но ее гнал сам дьявол.
Мы в разводе, Тренер! Я не женат! — орал он, а она тем временем уже добежала до верха лестницы.
Он несся за нею по бетонным ступенькам, но, будучи уже на расстоянии вытянутой руки от нее, вдруг споткнулся и грохнулся наземь.
Джек! — Мики наклонилась над ним.
Ты знаешь мое имя! — удивился он, сморщившись от боли. Он увидел ее встревоженные глаза сквозь солнечные очки, которые она снова нацепила, чтобы освободить руки.
у, конечно же, я знаю твое имя, — сказала она ворчливо. — Я торчала на трибунах несколько недель! Как же мне не знать твое имя? Что у тебя болит?
Правая лодыжка.
Возле них оказался Скотт, первый игрок. Он опустился возле Джека на колени.
Не уходи, — попросил ее Джек. — Мне нужно с тобой поговорить!
Тебе больно?
Пожалуйста! Ты все не так поняла!
Как ты? — спросил Скотт, умело ощупывая ногу Джека.
Уходи, — попросил его Джек. — Мне надо поговорить с Тренером!
Это может быть перелом, дружище! Тебя надо отвезти в госпиталь.
Несколько минут ничего не изменят. Отойди, Скотт. Тренер?
Она склонилась над ним с очень серьезным выражением лица.
Я действительно горжусь тобой, Конский Хвост! Ты был великолепен!
Не Конский Хвост — Джек.
Джек, — повторила она, сглотнув.
А теперь скажи мне твое имя.
Тренер.
Я больше с тобой не увижусь, да? — спросил он, заранее зная ответ.
Не знаю. Городок такой маленький.
Значит, мы можем встретиться, но более близкого общения ты будешь избегать?
Мне придется, — прошептала она. — Прости. Я ничего не могу изменить.
Он сжал ее руку и закрыл глаза, почувствовав новый прилив боли. Неясно было, что причиняет ему большую боль — лодыжка или тот факт, что он ее больше никогда не увидит.
