другим. Чтобы выбраться из колеи, в которой она оказалась, хотя эта колея казалась очень удобной. Нельзя позволять прошлому заставить ее бояться чего-то еще. Неужели она рискнет дожить до конца своих дней, когда поймет наконец, что совсем не жила? Что она просто прислуживала и исполняла свой долг?
- Чего бы ты хотел выпить? - спросила она. - Здесь подают очень хорошую водку.
- Водка? - переспросил он.
- Почему нет? Это традиция. Я выпиваю рюмочку перед ужином, а потом переключаюсь на воду.
Ты же не за рулем. - Водитель Лукаса ждал его на ближайшей парковке, сидя в огромном сияющем лимузине.
- Ладно, Тара, ты меня уговорила, - глухо ответил он. - Пусть будет водка.
Перед ними поставили две маленькие рюмки с водкой. Тара подняла свою рюмку, наблюдая, как напиток мерцает в пламени свечи, потом поднесла ее к губам.
- Будем здоровы! - объявила она и залпом осушила рюмку.
Лукас улыбнулся и выпил свою порцию.
- Что скажешь? - спросила она, ее глаза сияли.
- Думаю, одной рюмки вполне достаточно, - сказал он. - Поскольку ты, судя по всему, много знаешь о польских обычаях, выбери нам еду.
Лукас наблюдал, как она просматривает меню. Похоже, ей нравилось демонстрировать свою осведомленность, а он понимал: ему выгодно, чтобы она была в приподнятом настроении. Он хотел, чтобы она стала как можно сговорчивее, и поэтому съел ярко-красный свекольный суп, который оказался на удивление хорош. Когда подали горячее блюдо, он съел половину и отложил вилку.
- Тебе нравится? - с тревогой спросила она.
Он пожал плечами:
- Это необычно. Я ни разу не ел голубцы.
- И полагаю, ты не стал бы их заказывать. - В мерцающем пламени свечи ее веснушчатое лицо казалось задумчивым. - На самом деле это крестьянская еда. А у тебя, наверное, было только самое лучшее.
Самое лучшее? Лукас с трудом сдержал горький смех, глядя в ее янтарные глаза. Забавно, какие предположения о нем строят люди. Он, конечно, пробовал большинство самых причудливых блюд мира: белую жемчужную икру из Каспийского моря, грибы мацутакэ из Японии, дорогую утку в одном из известнейших ресторанов Парижа. Во время одной из деловых поездок в Швецию ему предложили редкий и дорогой сыр из лосиного молока. Даже в его престижной школе-интернате еда была хорошей. Но он вдруг понял: лучшие блюда, которые он когда-либо ел, готовила Тара.
Вот почему он сейчас здесь.
Это единственная причина находиться в этом ресторане.
Так почему же он думает совсем о другом? Хорошо, что он выпил только одну рюмку водки.
Лукас уставился на Тару. Как ни странно, она оставила свои волосы распущенными, и они падали на ее узкие плечи. В пламени свечей ее непослушные кудри напоминали ярко-оранжевые спиральки. Сегодня вечером она казалась особенно хрупкой и женственной, чего он не замечал за ней прежде.
Наверное, это потому, что она надела платье вместо привычных джинсов или легинсов. Платье, конечно, так себе, но все равно - это платье. Бледно-голубое, очень простого покроя, оно подчеркивает ее стройную фигуру. На ее изогнутой шее виднелась золотистая россыпь веснушек; он посмотрел на ее маленькую грудь и задался вопросом, какие у нее соски. Капельки пота выступили у него на лбу, и он уже не в первый раз пожелал, чтобы грянула буря. Или чтобы в этом проклятом ресторане лучше работал кондиционер. Он с трудом заставил себя сосредоточиться на деле и отпил воды, желая избавиться от внезапной сухости в горле.
- Дело в том, - медленно произнес он, ставя стакан и откидываясь на стуле, - что я не хочу, чтобы ты уходила.
- Мне приятно, и это очень мило с твоей стороны, но…
- Нет, подожди. - Он прервал ее с привычным нетерпением. - Послушай, что я предлагаю.
Она положила вилку, посмотрела на Лукаса и нахмурилась.
- Нельзя потратить больше денег на проблему и надеяться, что она исчезнет, - сказала она.
- Значит, у нас проблема, Тара?
- Мне не следовало говорить это тебе. Вообще, это не имеет к тебе отношения. - Девушка помедлила. - Мне нужны перемены, вот и все.
- А я и предлагаю тебе перемены.
Ее янтарные глаза потемнели от подозрения.
- Что ты имеешь в виду?
Лукас снова отпил воды.
- Я собираюсь на время уехать из Дублина, потому что мне нужно быть в Штатах.
- По делу?
- Отчасти, - уклончиво ответил он. - Я подумываю вложить деньги в недвижимость в США. Мне нужны вложения, по крайней мере, так мне советуют мои финансовые консультанты.
- Это связано с тем письмом, не так ли? - с любопытством спросила она.
Лукас замер:
- Какое письмо ты имеешь в виду?
Она торопливо ответила:
- То, которое пришло из Америки на прошлой неделе.
Лукасу стало интересно, заметила ли она тогда его реакцию на письмо. Видела ли его потрясение? Он вдруг подумал, что Тара многое узнала о нем за прошедшие годы, молчаливо наблюдая за происходящим.
Разве это не еще одна причина держать Тару при себе? Если он приведет в свой дом незнакомца, то ему придется привыкать к нему и учиться доверять, а этого лучше не допускать, потому что Лукас никому не верил. Он стиснул зубы.
- Я планирую жить там как минимум полгода и собираюсь арендовать квартиру, потому что мне не хочется так долго обитать в отеле. - Он медленно растянул губы в улыбке. - А теперь разговор о тебе, Тара.
- О чем ты? - безучастно спросила она.
- Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Нью-Йорк. - Пауза. - Поработай там моей домработницей, я увеличу тебе зарплату.
- Ты и сейчас очень щедро мне платишь, - ответила она.
Он покачал головой с легким нетерпением. Кто в здравом уме будет говорить нечто подобное своему работодателю?
- Там жизнь дороже, - сказал он. - Ты окажешься в совершенно новом городе. Это будет беспроигрышный вариант для нас обоих, Тара.
Он полагал, что она разволнуется и поблагодарит его, но в ее слегка прикрытых глазах читалась подозрительность. Он вдруг уставился на изящный изгиб ее губ, которого раньше не замечал. Ну, прежде он никогда не сидел к ней так близко, верно? Настолько близко, чтобы уловить слабый ее запах, не похожий ни на один знакомый ему аромат. Он только сейчас увидел, что у нее безупречная фарфоровая кожа, если не считать нескольких веснушек
