Косте в любое время и просто поговорить о погоде или депутатах, которые принимают законы только ради того, чтобы набить карманы. Страшно. Страшно остаться без лучшего друга. Потерять все из-за пары минут плохого секса. Ну или хорошего. Скорее всего хорошего.
И лучше всего сейчас закончить на этом. Уйти и забыть этот неловкий, но волнительный эпизод. Но боже... Чем больше пуговиц Костя расстегивает на блузке, тем быстрее тает моя решимость уйти.
— Чтобы между нами не произошло, чтобы не случилось, ты никогда не потеряешь меня. Никогда, Лен, — зажимает он губами кожу на шее и я выстанываю то единственное и правильное:
— Хорошо.
— Что хорошо? — дразнит этот невыносимый человек, уже добравшись до груди и скользя вокруг нее, обжигая кожу. — Что "хорошо" Лена. Нам нужно ведь понимать, на что ты соглашаешься. Потому что обратного пути не будет.
Да Господи!
— Хорошо, покажи что такое секс. Покажи, как мы будем...
— Трахаться... Просто скажи это.
— Трахаться...
Назад пути нет. Мосты сожжены, смертельное проклятие желания вошло в тело и захватило меня в свой плен.
— Секс — это несколько составляющих, — начинает он свою лекцию моим излюбленным тоном, пока я предвкушаю в какой бурный экзамен выльется эта лекция. — Для начала… Возбуждение.
— Так я уже..
— Молчи. Нужно убедиться.
Он прижимает меня к двери, упираясь в спину всем своим твердым, пылающим возбуждением, таким большим, что одна мысль, как он будет в меня проникать доводит до безумия.
Думаю, только о том, как это должно во мне поместиться.
— Я, как ты поняла, уже готов, — его рука, скользившая вдоль груди, начинает свое движение и устремляется вниз. Ниже, еще ниже — туда, где заканчивалась серая, строгая, всегда такая строгая юбка.
Костя подцепляет край и задирает подол. Медленно. Так медленно, что я задерживаю дыхание предвкушая, что, наконец, между ног окажутся не собственные пальцы, а другие: опытные, умелые, способные довести до крайней степени экстаза.
Костя поднимает подол вверх, полностью обнажая ноги, и, упираясь бедрами в полуобнаженную попку.
— Задница у тебя что надо…
Его пальцы надавливаю на ткань между ног. Она сразу пропитывается горячей влагой. От чего я ощущаю, как к горящим щекам приливает новая порция стыда и желания.
— Кажется, и ты готова, — тоном искусителя с чувством рокочет Костя и вдруг делает шаг назад, вызывая у меня приступ недовольства, выраженный в стоне.
Его близость так быстро стала привычной, что, когда между нами наметился просвет, я ощутила холод и одиночество.
Но его рука спасала от отчаяния, так и оставшись поглаживать намокшую ткань, под которой набухали от возбуждения половые губки, а в лоне ощущалась пустота.
Стыдно ужасно, но я не могу сдать назад.
Ведь я сама на это подписалась и дала согласие. Сама чувствуешь, что хочешь, чтобы именно Костя показал, что такое настоящий секс. Да что уж там. Ни с кем другим я и не хотела заниматься сексом. А тем более трахаться.
Вот и сейчас, словно по волшебству, он подтягивает тебя к себе, давит рукой на спину и заставляет прогнуться. Выставляю на обозрение попку. Ко все возрастающей неловкости раздвигаю ноги шире, упираясь руками в полотно двери, за которой сидит секретарь.
Ужас, никогда не чувствовала себя настолько порочной. И никогда не думала, что мне это понравится.
А зачем он садится на корточки? Хочет проверить мою готовность?
— Костя, что ты…
Сказать больше я не успеваю, в кожу впивается полоска ткани копрона, а ее треск ровен разрыву всех внутренних запретов.
Их больше нет.
Нет Кати.
Нет Жени.
Нет больше гордости.
Есть только он и я. И ох боже, его шершавый язык, пошло и грязно ласкающий мокрую ткань трусиков, а вскорее и вокруг них.
Его наглые руки поглаживают попку, пальцы оттягивают полоску между ног.
— Следующий этап — прелюдия, — тихо говорит Костя, почти не отрывая губ от нежных, влажных складок, и тут же возвращается к изощренной сладкой пытке.
Мое тело словно раскачивается на подвесном мосту над глубочайшей пропастью. Все сильнее и сильнее, давая возможность прочувствовать весь спектр предварительной ласки, такой болезненной и острой, но такой прекрасной.
Я от напряжения хочу сдвинуть ноги, хочу попытаться избежать нового рисунка, который чертит языком Костя. Но не тут-то было. Любимый сильнее стискивает руками бедра, заставляя меня стоять на месте и испытывать одновременно самые противоречивые чувства.
Стыд, боль и всепоглощающее удовольствие.
Мост, на котором раскачивается мое тело продолжает двигаться из стороны в сторону. Все быстрее и быстрее, заставляя меня уже не просто мычать и стонать.
— Да… Костик, Господи… вот там, вот так! Да!
Прекрасный язык Кости покидает мою увлажненную щель, пока я пытаюсь собрать все чувства воедино и понять, что со мной только что произошло. Оргазм? Это слишком ничтожное определение. Оргазмы в моей жизни уже были. Небольшие, даже смешные пульсации между ног разве можно сравнить с тем, что я испытала сейчас? Это другое. Это другое сильно другое. И я, доктор юридических наук, внештатный советник мера, руководитель благотворительного фонда не могу подобрать подходящего слова. Я вообще больше говорить не могу, только открывать и закрывать рот от переизбытка эмоций.
Стою, держась за дверь руками, испытывая усталость и желание упасть в ноги тому, кто показал мне, что такое настоящее удовольствие.
Но это было не все. Судя по рыку, уже сам еле сдерживается, чтобы просто не толкнуться внутрь мягкого лона, скользил пальцами вдоль, словно гуляя по берегу и не решаясь запрыгнуть в море.
Костя грубо разворачивает меня к себе, прижимает к своему большому, горячему телу, да еще так, что я чувствую каждую выпуклую мышцу. Все-таки не зря он столько времени тратит на свой кроссфит. И я больше никогда ему не скажу, что это от безделья. Боже, как же мне нравится его трогать. Смотреть мне всегда нравилось, даже когда он был щуплым подростком, а теперь это что — то не реальное.
— Что там опять в твоей умной голове.
— В моей умной голове сейчас сахарная вата, в которую ты превратил мои мозги. Ты, твое тело, твой язык, твои руки.
— Это ты еще мой член не видела, — усмехается он и только
