— Меня сегодня… вчера, то есть, хозяйка из квартиры выселила. Без предупреждения. А тут — праздник, каникулы, кто разъехался, кто в гости ушел. А я до седьмого января подписала договор с агентством «Праздник для всех», что Снегурочкой у них работать буду.
— Понял, понял. Попытаешься расторгнуть договор с ними — попадаешь на неустойку. А жить тебе негде. Так?
— Так… — повесила нос моя Снегурочка, а я чуть не рассмеялся от облегчения: всего-то? И это — вся трагедия?
Из университета не исключили, бабушка больная где-нибудь в деревне не умирает, и сама девчонка, слава Богу, здорова.
— Ну надо же, так ты, получается, Снегурочка без определенного места жительства! — подмигнул ей, надеясь подбодрить этой незамысловатой шуткой.
— Ага. Бомжую со вчерашнего утра, — на губах Киры проступила невольная улыбка, подтверждая, что чувство юмора не отказывает малышке даже в таких вот сложных ситуациях.
Напряжение, сжимавшее мои внутренности, отступило, и я выдохнул с облегчением:
— А ты — боевая девчонка, Кира. Не теряешься. Уважаю! И не отпущу тебя никуда — даже не спорь! Пошли за стол.
— Пойдемте, — согласилась Снегурочка и принялась расстегивать свою расшитую блестками и искусственным мехом шубку.
Я подошел, положил руки ей на плечи, чтобы забрать и повесить одежду в шкаф. Заглянул в синие глаза: они оказались так близко, и смотрели так завораживающе! Сглотнул вдруг пересохшим горлом и потянулся к пухлым губкам Киры, от которых сладко и томно пахло малиной…
8. Первый поцелуй
1 января 2019 года
Кира
Я вышла из детской комнаты, где забылся сладким сном усталый мальчик, и увидела в прихожей перед зеркалом Брагина. Он уже избавился от костюма деда Мороза, и, кривясь от неприятных ощущений, заканчивал отдирать накладную бороду. Заслышав наши с Кариной шаги, мужчина обернулся. Его глаза пробежались по мне и вспыхнули, выдавая, что Никите Алексеевичу очень нравится то, что он видит. Или та. То есть я.
Он без грима на лице и безразмерной красной шубы тоже выглядел отлично, даже потрясающе! Высокий рост: на голову выше моего. Сильные плечи. Отличная фигура без малейшего намека на лишний вес. Проступающий под обтягивающей водолазкой рельеф выпуклых мускулов. Лицо с правильными, чуть резкими чертами, желтые, как у тигра, внимательные глаза и густая темно-каштановая шевелюра без намека на залысины. «Ему бы не агентством управлять, а на обложках глянцевых журналов красоваться», — подумалось ненароком.
И этот шикарный мужчина смотрит на меня с явно недетским интересом? На меня, бедную студентку, Снегурку с нарисованными черными бровями, румяными щеками и смешной шапочкой с помпоном на голове? Верилось с трудом.
Еще труднее было поверить Никите, когда он принялся убеждать меня, что не хочет никуда отпускать и готов взвалить на свои широкие плечи все мои неприятности. Но… он умел уговаривать. Я и сама не заметила, как проболталась о том, что мне негде жить. После этого признания гордо уходить в ночь смысла уже не было, и я приняла приглашение вернуться за стол и задержаться в гостях.
Получив согласие, Брагин шагнул ко мне — большой, теплый, надежный. Водрузил на плечи горячие ладони, вроде как для того чтобы помочь избавиться от верхней одежды. А потом склонился вдруг, заглянул в глаза, словно отыскивая в них ответ на незаданный вопрос… и — поцеловал!
Наверное, если бы он действовал более напористо и жестко — я бы оттолкнула его, попыталась вырваться, может, даже залепила бы пощечину. Но Никита просто прижался губами к моему сомкнутому рту и остановился.
Его пальцы едва ощутимо дрожали на моих плечах. Он тяжело дышал, словно пробежал стометровку. И — ждал, оставляя мне возможность самой решить, быть или не быть этому поцелую, этому внезапному сближению. Его способность сделать решительный шаг и тут же остановиться, давая свободу выбора, сбивала с толку. Околдовывала. Лишала сил и желания сопротивляться.
Я почувствовала, как резко ослабли и начали подгибаться коленки. Казалось, еще чуть-чуть — и я просто сползу по его телу на пол, растекусь по светлому ламинату бесформенной лужицей. Все, что я могла сделать, чтобы не упасть — это уцепиться руками за сильную шею мужчины. И я подняла руки. Закинула их ему на плечи. Обняла ладошками затылок, с восторгом ощущая под пальцами рассыпчатые жестковатые завитки чуть длинноватых волос, от которых пахло сгоревшими бенгальскими свечами, свежими мандаринами и, почему-то, зимним лесом.
Мой дед Мороз, оказавшийся вовсе не дедом, а молодым притягательным мужчиной, отозвался на это движение хриплым вдохом. Его губы дрогнули, раскрылись и втянули сразу обе моих губы. Это было странно, непривычно, но очень приятно. Я расслабилась, разжала зубы, давая понять, что хочу продолжения, и тут на меня обрушилась цунами из поцелуев, и каждый из них был особенным, незнакомым и казался неповторимым. Так страстно и умело меня еще никто и никогда не целовал.
Если быть честной, то меня вообще до сих пор целовал только один парень — мой одноклассник Валера. Но это были неумелые и неловкие попытки двух подростков, решивших то ли поиграть во влюбленность, то ли попробовать, как это — быть взрослыми и заниматься тем самым, запретным… С Валерой у нас вообще все было в первый раз — свидания, поцелуи, первая близость, во время которой мы больше смущались и хихикали, чем занимались делом.
Сейчас, с Никитой Алексеевичем, все было по-настоящему. По-взрослому. Без шуток. Да, мы познакомились всего пару часов назад, но я знала, ощущала внезапно пробудившейся женской интуицией, что он не настроен на кратковременный и легкомысленный флирт. Что он ищет и видит во мне больше, чем подружку на одну ночь.
Смелости мне добавило и то, что целовались мы в прихожей, в доме сестры Брагина. Если даже у этих поцелуев будет продолжение — случится оно не здесь и не сейчас. Потом, позже. Когда мы оба отдышимся, когда схлынет этот водопад эмоций, а на смену ему придет уверенность в том, что мы оба готовы сделать следующий шаг.
Отдавшись новым чувствам, погрузившись в них, я потеряла счет времени, и, наверное, сама никогда не решилась бы оттолкнуть мужчину. Брагин сумел остановиться первым. Замедлился. Чмокнул нежно в нос, потом прижал мою голову к своей груди так, что его подбородок лег мне на маковку. Протянул длинно:
— Ки-и-ира… Ты — мое сумасшествие.
Помолчал еще немного, затем все-таки снял с меня снегуркину шубку и повесил в шкаф на плечики. Краем глаза я уловила свое отражение в зеркале и ужаснулась: грим размазался, брови потеряли форму, тушь осыпалась и легла пеплом на скулы.
— Мне нужно умыться! — пискнула, пытаясь спрятать лицо от Никиты Алексеевича.
— А вот с этим не поспоришь! Ты сейчас скорее на трубочиста похожа, чем на девочку из снега, — Брагин провел меня в ванную, на ходу махнув в сторону зала:
— Мы ждем тебя. Не задерживайся слишком, ладно?
— Ладно, — я с облегчением закрылась в ванной, высмотрела среди тюбиков и флакончиков пенку для умывания и с ее помощью полностью сняла с лица косметику.
Вышла и обнаружила, что Никита Алексеевич дожидается меня прямо под дверью. Мы вместе направились в зал.
Завидев нас вдвоем, Карина очень обрадовалась, шепнула тихонько «йес!», а Макс многозначительно повел бровями, но уже через мгновение они оба расплылись в улыбках:
— А вот и Дед Мороз со Снегурочкой вернулись, значит, праздник продолжается!
— Да, — подтвердил Никита Алексеевич. — Мы решили: будем гулять, пока хозяева нас не выгонят!
— Этак вы рискуете у нас на неделю поселиться, — поддела брата Карина. — Раньше Рождества можем и не отпустить!
Так, под смешки и шутки, я вновь оказалась за праздничным столом. Никита и его родственники потребовали, чтобы я обращалась ко всем на «ты» и по очереди выпили со мной шампанского «на брудершафт», чтобы, как они выразились, узаконить такое обращение.
Я думала, что мы, все четверо, так и будем сидеть у стола, жевать потихоньку закуски и смотреть новогодний концерт. Вот только Брагина и его родню такие развлечения не устраивали. Уже через несколько минут они уговорили меня принять участие в игре, суть которой состояла в том, чтобы угадать слово, написанное на бумажке, которую ты сам не видел, но которую прикрепили тебе на лоб. Сыграли два круга, один раз победил Никита, второй раз — его сестра.
