Эпитет «юная мисс» нанес Луизе окончательный удар, более сильный, чем гневные вопли мистера Пэддока. Тоже мне, нашла юницу, старая кошелка! Может быть, подать на нее в суд за оскорбление личности?
Вот так всегда, работаешь целыми днями как проклятая на дурацкой, неинтересной, низкооплачиваемой должности! Когда другие живут в свое удовольствие и купаются в роскоши! Ночью невозможно заснуть, утром никак не проснешься… Все кому не лень тебя оскорбляют, никакого просвета в жизни… И тут еще трезвонит противная Эмма и требует денег!
Луиза не выдержала и зарыдала горькими и злыми слезами.
– Ну-ну, Лу, бедняжка, полно, прекрати, – бросилась утешать ее Лилиан, поспешно доставая из сумочки пачку бумажных салфеток. – Ну что ты так убиваешься, как будто бы конец света уже наступил? Ничего же страшного не случилось!
Хорошо, что большая часть работников уже разошлась и почти никто не видел размазывающую по лицу слезы и косметику Луизу, которой вдруг стало ужасно, непереносимо жаль саму себя. Так жалко, что и словами не опишешь. Действительно, почему это одним все, а другим – абсолютно ничего! Никакой удачи и счастья тоже никакого!
– Конечно, тебе-то что! – всхлипывала несчастная женщина, вцепившись в салфетку и скомкав ее до совершенной непригодности. – Ты сейчас придешь домой, там Анна и Патрик ждут, ужин на столе… попугай твой вонючий чирикает… А я одна, совсем одна… Как перст, – добавила Луиза для пущей значимости, еще пару раз всхлипнув в промокшую и перепачканную салфетку, и энергично высморкалась.
Кто же виноват, что ты одна как этот самый перст, мрачно подумала Лилиан, но промолчала. Она давно привыкла к неожиданным приступам слезливости своей приятельницы и знала, что они так же быстро проходят, как и начинаются. Надо только проявить терпение. Все равно ничего не изменится, бесполезно даже стараться.
– Занялась бы ты собой, Лу, сразу станет легче, глядишь и замуж бы снова вышла… – все-таки произнесла она примирительным тоном. – А то ты зацикливаешься совсем не на тех вещах, на которых надо бы…
– Ты опять! – моментально вызверилась на нее уже было несколько успокоившаяся Луиза. – Сама знаю! Отстань от меня со своими советами!
– Все-все, молчу.
Нет, это бесполезно! Если человек сам махнул на себя рукой, тут хоть пляши вокруг, хоть песни пой – ничто не поможет. Самовнушение – великая вещь. А что самое смешное, Луиза действительно младше нее на пять или шесть лет, а ведет себя так, будто бы ей все семьдесят. Да и выглядит в свои тридцать восемь лет на пятьдесят, особенно сейчас, в этом старушечьем мешковатом пиджаке, купленном бог весть на какой распродаже, с красными глазами, потеками туши и распухшим от слез носом.
– Знаешь, ты все-таки пойди умойся, а я тебя здесь подожду, если хочешь, – решительно подвела итог истерике Лилиан и подтолкнула подругу к двери. – Не пойдешь же ты так по улице. Ишь выдумала тоже, на всякие глупости обижаться. Подумай сама, если бы ты, скажем, пробила эти несчастные пятьдесят три доллара вместо пятисот тридцати… И обнаружила бы недостачу вечером… Как бы тебе такое понравилось? А так: вуаля, пожилая леди проявила бдительность, все спасены, можно танцевать. Правда?
В заплаканных глазах Луизы появилось несколько более осмысленное выражение. Она, видимо, в полной мере представила себе последствия такой ошибки и быстро успокоилась. Действительно, сегодня случилось еще не самое страшное!
– Вот и все… Иди умывайся, пока сюда никто не пришел. А то еще перепугается до смерти. Только посмотри, на кого ты похожа!
– Уговорила. Нет, ждать меня не нужно, иди, я же знаю, что ты спешишь. И так потеряла со мной бог знает сколько времени, – вняв наконец разумному совету, произнесла Луиза и поплелась в крохотную уборную, предназначавшуюся для персонала супермаркета.
Потратив минут десять на умывание холодной водой, Луиза наконец решилась поднять глаза и посмотреть на расплывающееся отражение в зеркале. Так, косметика конечно же смылась, мокрые пряди волос прилипли к щекам, но в целом вид достаточно удовлетворительный. Вот только нос покраснел, но, в сущности, кто станет обращать внимание на такие мелочи. Только не она сама, а остальным и дела нет. Осталось причесаться – и полный порядок!
В тоске разглядывая собственную персону, Луиза почти не обратила внимания на неясный силуэт, промелькнувший в дверном проеме и отразившийся в зеркале. Кто-то быстро прошел мимо открытой двери, а потом почему-то вернулся обратно.
– Мисс, простите великодушно, что вмешиваюсь, но не могу ли я чем-то помочь? – послышался негромкий мужской голос за ее спиной.
Луиза подскочила на месте и обернулась. Конечно же! Сегодня явно не ее счастливый день. Впрочем, подобное положение вещей длится уже не первый год. Надо же было прийти кому-то в этот укромный уголок как раз в тот момент, когда она выглядит самым скверным и непривлекательным образом…
Сама виновата, следовало запереть дверь на замок, а не распахивать ее настежь.
– Со мной все в полном порядке, – сердито пробормотала Луиза, торопливо выключая воду. – А вам никто не объяснял, что нехорошо врываться в помещения, специально предназначенные для того, чтобы люди могли в них уединиться и спокойно прийти в себя?!
Взвинтившая себя до последней крайности Луиза даже не заметила, какие неприятные визгливые нотки проскальзывают в ее голосе, обычно тихом и приятном. Пожалуй, сейчас она с удовольствием саданула бы непрошеного сочувствующего чем-нибудь тяжелым и острым одновременно… Топориком для колки льда, например.
– Не могу же я пройти мимо двери, за которой кто-то рыдает, – искренне удивился незнакомец и протянул окончательно разозлившейся Луизе очередное бумажное полотенце.
– Не нуждаюсь! Я превосходно себя чувствую, великолепно, просто зашла умыться! – выпалила та, решительным жестом отпихивая незнакомца с полотенцем и направляясь к двери. – И никто вас не просил вмешиваться! Тоже мне, отыскался какой добренький!
Выпалив все эти обидные слова, раздосадованная Луиза резко развернулась на каблуках, собираясь опрометью выскочить в полутемный коридор, неловко споткнулась и с оглушительным грохотом растянулась на ужасно скользком полу, покрытом невзрачной керамической плиткой.
Если уж везет, так по-крупному!
Падать она толком не умела, поэтому сильно ушиблась. На секунду даже в глазах потемнело. Локти и коленки пронзила мгновенная боль, зубы противно лязгнули, да еще в довершение всех несчастий Луиза пребольно стукнулась подбородком о каменной твердости покрытие.
Через некоторое время к ней частично вернулась способность осознавать окружающую реальность и она осторожно приподняла голову, потом медленно села прямо на пол, ощупывая руки и ноги.
