меняясь в лице.
— Ты, правда, любишь торты? — спрашивает девушка силиконовыми губищами.
— Я… не то чтобы я их люблю, я люблю готовить. Печь люблю, а есть… — мнётся блондинка.
— То, что ты любишь есть, мы и так поняли! — Карина начинает хохотать, остальные ржут за компанию.
Девушка втягивает голову в плечи и поджимает губы. Вот-вот разревётся что ли?
Даже жаль её немного. Сейчас, когда мой гнев прошёл. Тогда возле машины я и сам её каракатицей обзывал, потому что за свою тачку готов любого придушить. Ей ещё мало досталось, если не считать, что я на неё наорал. С рук сошёл такой нехилый проступок.
А вот комплексует она зря. Конечно, на фоне сушёной воблы… пардон, на фоне подруги она выглядит обычной девушкой. Но я искренне не понимаю, для чего нормальные девчонки доводят себя до истощения глупыми диетами.
Карина продолжает троллить девчонку. Чувствую, что мне этот цирк начинает надоедать, поэтому перевожу тему.
— Света, — обращаюсь я ко второй девушке, — а вы разве не на одном факультете учитесь с … э…
— Яной? — подсказывает она.
— Да, с Яной. Ты тоже любишь готовить? — не то чтобы меня это сильно интересует.
Света моментально выпрямляет спину, растягивает губы в неестественной улыбке и говорит:
— Нет, ни в коем случае, это временный этап. Я поступаю в школу моделей, а кулинария не для меня.
Она с довольным видом смотрит на присутствующих, словно ждёт аплодисментов. До чего же примитивная и глупая натура, я её сразу раскусил. Ещё и за мной бегать пытается, неужели надеется, что ей что-то светит?
Правда, я тоже хорош, додумался принять её приглашение на днюху, когда на очередной тусовке случайно в клубе с ней пересёкся. Хотя, кто её знает, может и не случайно, не исключаю вариант, что она специально за мной следила.
Карина опять начинает цепляться к Янке.
— А ты моделью быть не собираешься, — она не спрашивает, утверждает. — С твоими данными туда путь закрыт.
Вижу, что у девчонки на глаза наворачиваются слёзы, но остальные этого, видимо, не замечают. Никто даже бровью не ведёт, а может им просто пофиг на чужие переживания. Хотя мне, вроде бы, тоже. Обычно. Но сейчас почему-то становится жалко этого нахохлившегося воробышка. Да, именно так она сейчас выглядит: словно воробей, вымокший под дождём.
Неожиданно девушка гордо вскидывает голову.
— Я не собираюсь, и никогда не собиралась быть моделью, — она пропускает мимо ушей фразу Карины «не удивительно» и продолжает, — я очень люблю свою будущую профессию, и выбирала её осознанно. А сейчас мне нужно идти.
С этими словами Янка подрывается с места и убегает к выходу из клуба. Я бросаю ленивый взгляд на её подругу, но та сидит, не шевелится. Они разве не вместе приехали? И как этот воробей теперь до дома добираться будет?
Понимаю, что это не должно меня волновать, но я жду ещё пять минут, а потом встаю и иду следом. На самом деле, я просто дал Светке время образумиться и пойти за подругой. Но эта курица только и занималась тем, что мне в рот заглядывала.
Застаю воробья на улице. Девчонка пытается поймать такси.
Бесшумно подхожу сзади, кладу руку на её плечо.
— И часто ты так посреди ночи машины ловишь? — спрашиваю тихо, едва касаясь губами ушка.
Яна резко разворачивается и от неожиданности тихонько икает. Глаза красные, припухшие. Понятно, уже пореветь успела.
— Что? Нет, я никогда… — сбивчиво оправдывается, рукавом куртки пытается убрать со щёк тонкие дорожки слёз.
— Подвезти? — сам в шоке, что такое предложил.
Девчонка хлопает глазами, лепечет что-то про машину, спрашивает у меня номер такси. Смотрю на неё сверху вниз, молча хватаю за руку и веду к своему спорткару.
По всей видимости, она так расстроена происшествием в клубе, что даже не пытается сопротивляться. Мы садимся в тачку, и я трогаюсь с места, узнав перед этим её адрес.
Проходит минут десять, когда, наконец, девчонка подаёт голос.
— Мы же Светку забыли, как она там одна?
Я кидаю на неё изумленный взгляд. Вот наивная.
— Она не волновалась, как ты одна будешь добираться до дома. Даже ухом не повела, когда ты реветь убежала, — припечатываю.
— Я не ревела… — пытается оправдаться Яна.
— А то я совсем дурак, не вижу, — бурчу себе под нос. — Ты не бери в голову, ребята просто шутили.
Девчонка бубнит что-то, повернувшись лицом в сторону окна. Я точно не могу разобрать, что-то типа «ну и шуточки».
Когда мы останавливаемся возле её дома, она вдруг выдаёт:
— Ты извини меня за машину, я не специально. Просто, часто рассеянная бываю, — поджимает губы и смотрит на меня широко открытыми глазами. Замечаю, что они у девушки небесно-голубого цвета. Надо же, такие нечасто встречаются.
— Да забей, я уже остыл, — машу рукой, чё-то я сегодня такой добрый? — Но если вздумаешь повторить, я тебя всё-таки заставлю отмывать машину, — предупреждаю на всякий случай, чтоб не расслаблялась.
Яна
Второй час терпеливо выслушиваю Светкино зудение. Хорошо, что сегодня суббота, и она отчитывает меня по телефону, а не воочию.
— Как, Яна, как ты могла меня там бросить? И главное, Стасечка тоже ушёл куда-то, я его ждала, но он так и не вернулся.
Пытаюсь оправдываться, но мне едва ли дают вставить хоть слово. Это ещё Сафонова не знает, что Стас меня к дому подвёз. Иначе не сносить мне головы. Уверена, подруга выберет самый изощрённый вид казни.
С горем пополам мне удаётся отвязаться от назойливой девушки, а в мыслях даже мелькают слова Стаса, которые он мне сказал по пути домой.
— Как вы вообще можете быть подругами? С виду такие разные: по Светке сразу видно, что она любит тусовки и умом явно не блещет, а ты вроде не такая.
Не такая. Чтобы это значило?
Надо же, какой внимательный парень этот Гронский. Неужели первое впечатление и впрямь бывает обманчивым? Может, он прав по поводу Светки, и она меня просто использует?
Морщусь от собственных мыслей. Ну, разве можно так думать о подруге? Нет, этот парень не так прост, с какой стати мне его слушать? Он же просто избалованный мажор.
За обилием мыслей не замечаю, что я в квартире одна, а тётя моя, Лина, уже ушла на смену, в больницу. Она работает врачом в отделении травматологии.
Дело в том, что я во время учебного года проживаю у тёти, потому что моей маме так спокойнее. Папа говорит, что многие студенты живут в общежитии, что в этом нет ничего страшного. Но мама настояла на
