— Классно! — восторженно восклицаю и, сняв с плеча сумку, подхожу обнять Диму.
— Я рад, что тебе нравится.
Выхожу на балкон. Белые ночи прекрасны. Ветерок треплет мои волосы, и я зажмуриваюсь от переполняющего меня счастья.
— Холодно, — раздается сзади обеспокоенный Димин голос, и он набрасывает мне на плечи свою куртку.
Я кутаюсь в нее и вдыхаю поглубже любимый запах.
— С днем рождения, моя любимая, — шепчет на ухо и крепко обнимает меня со спины.
— Что? Уже?
Перевожу взгляд на часы на запястье: ровно 00:00.
— Уже, — целует меня нежно в щеку. — Я люблю тебя, Соня.
— И я тебя люблю, — разворачиваюсь лицом к Диме и тянусь за поцелуем.
Это лучший день рождения в моей жизни. Мы с Димой вдвоем, в другом городе, где нам никто не помешает, никто нас не увидит и не нажалуется моей маме. И она сюда точно не заявится, потому что я дала ей другой адрес гостиницы.
Наш поцелуй прерывает громкий стук в дверь.
— Кто это? — испугано спрашиваю.
Секунду назад я была уверена, что мама нас не найдет, но, когда стук в дверь повторяется, меня охватывает ледяная паника.
— Это мой подарок, пойдем, — Дима заводит меня обратно в номер.
Я обескураженно плюхаюсь на кровать, пока Дима идет открывать. С каждой милисекундой паника нарастает.
— Ваш заказ, — говорит мужской голос, и я облегченно выдыхаю.
— Спасибо, — отвечает Дима и закрывает дверь.
Я сижу спиной и специально не поворачиваюсь. Но тот факт, что это оказалась не мама, несколько приободрил меня. Дима садится рядом и опускает мне на колени пышную охапку роз.
— Боже, — из горла вырывается то ли стон, то ли плач. — Дим, я испугалась.
— Не бойся, здесь нам никто не помешает.
— Очень красивые, спасибо, — поднимаю розы к лицу и вдыхаю их благоухающий аромат.
— Это еще не все.
Откуда-то из-за спины Дима достает большую бархатную коробочку красного цвета и кладет ее на кровать передо мной. Мои глаза уже наполнились слезами счастья. Аккуратно раскрываю коробочку и вижу золотую цепочку с кулоном в форме знака бесконечности.
— Ого, — восхищенно выдыхаю.
Достаю украшение из коробки и завороженно рассматриваю. Знак бесконечности довольно большого размера, я переворачиваю его обратной стороной и замечаю гравировку с маленькими буквами по контуру всей восьмерки.
— Моя любовь к тебе бесконечна, — читаю.
Слезинка срывается с ресницы.
— Дима, это самый лучший день рождения, самый лучший подарок и самый лучший сюрприз, — шепчу.
— Хочу радовать тебя всегда, — он аккуратно вытирает слезу на моей щеке большим пальцем.
— Поможешь мне надеть? — протягиваю ему кулон и поворачиваюсь спиной.
— Конечно.
Дима аккуратно защелкивает застежку и тут же целует меня в шею. Все тело моментально простреливает волной желания. Дима сжимает мое тело в руках и идет поцелуями ниже: к сгибу между плечом и шеей. Я прикрываю глаза и проваливаюсь в пучину острых чувств, которые наполняют каждую мою клеточку.
Розы валятся на пол. Я порываюсь поднять их, но Дима не даёт это сделать, поворачивая к себе и накрывая губы. Целует жадно, страстно, опуская меня на кровать и ложась сверху.
Просовываю руки под Димину футболку и веду по спине. Ладони дрожат, подушечки пальцев покалывает. Дима на мгновение прерывает поцелуй и заглядывает мне в лицо ошалевшим взглядом.
— Не останавливайся, — шепчу.
И уже через секунду его губы на моей шее, идут ниже к ключицам. Из глаз будто искры летят. Я тяну вверх его футболку. Хочу смотреть на Диму, хочу касаться его. Он такой у меня красивый и сильный, иногда даже не верю, что из всех девочек нашей школы, он выбрал именно меня.
«Я ведь тебя первый раз давно увидел. Два года назад на олимпиаде. Сразу тебя заметил и подумал, что ты похожа на Белоснежку… — … Два года, Соня. Столько я тебя не видел, но столько я тебя помнил и думал о тебе», так сказал мне Дима, когда уходил из нашей школы.
Я потом еще долго об этом думала и расспрашивала Диму во время телефонных разговоров по ночам о том дне, когда он впервые меня увидел. И почему я не заметила его тогда?
Дима подтягивает меня вверх на кровати. Пользуясь тем, что мы оторвались друг от друга, снимаю с себя майку. Дима проводит пальцами от моего солнечного сплетения до пупка.
— Ты очень красивая, — хрипло говорит.
— Ты тоже, — шепчу, вырисовывая узоры на его груди.
Дима склоняется к моему лицу, мягко касается губ. Затем целует ниже и ниже. Доходит до груди и спускает лямки лифчика. Примерно на этом моменте нас прервала моя мама. Но теперь нам никто не помешает.
В идеальной тишине комнаты слышно только наше шумное дыхание, мои срывающиеся с уст стоны, которые я не в силах удержать в себе, и звук поцелуев.
В какой-то момент под Димиными губами и руками, под весом его тела, я проваливаюсь в такую пропасть удовольствия, что теряю связь с реальностью. Не помню, как снимаю с себя джинсы. Или он их с меня снимает. Но помню, как трясущимися руками пытаюсь расстегнуть Димин ремень, а не получается.
— Давай я сам.
Потом снова провал в пропасть наслаждения, а затем низ живота простреливает яркая вспышка боли. Я вскрикиваю, и Дима тут же меня успокаивающе целует. Боль быстро сменяется сладкими ощущениями. Я обнимаю Диму за спину и прижимаю к себе, двигаясь ему навстречу.
И это наша бесконечность.
Глава 51.
Я просыпаюсь от громкого стука дождя по окну. Сквозь плотно зашторенные окна в номер попадает дневной свет. Тянусь за телефоном на тумбочке: 6 утра, и уже с десяток сообщений с поздравлениями. Откладываю смартфон обратно и поворачиваюсь к Диме.
Он спит, закинув руку за голову. Мои губы сами расползаются в улыбке, когда я вспоминаю нашу ночь. Боже, я еще никогда не была так счастлива. Придвигаюсь ближе к Диме и обнимаю его за пояс.
— Ммм, — переворачивается ко мне лицом и тоже обнимает. — Который час? — сонно бормочет.
— Шесть утра.
Дима шумно выдыхает мне в волосы.
— Пойдем гулять.
— Там ливень, — и в подтверждение моих слов раздается раскат грома.
Дима снова недовольно мычит.
— Тогда пойдем в музей.
— В какой?
— В любой. Здесь их много.
Я смеюсь ему в грудь и льну еще плотнее.
— Дима, шесть утра, спи.
Но Соболев не спит. Он просовывает ладонь под мои шелковые пижамные шорты и сжимает ягодицу. Затем отрывает голову от подушки и целует меня в шею.
— Рядом с тобой очень сложно спать, Белоснежка.
Дима слегка прикусывает мою кожу. Я шумно выдыхаю и ложусь на спину. Соболев тут же перекатывается на меня сверху продолжая целовать и стягивать с меня шорты. Внизу живота уже разлилась сладкая истома. Я набираюсь смелости и стягиваю с Димы боксеры.
В этот раз мне совсем не больно. Ощущения еще ярче, острее. Они накрывают меня с головой, затапливают в пучине блаженства. Я впиваюсь ногтями в плечи Димы, выгибаюсь, стону. Ох, как же это сладко.
Крышу сносит от осознания, что я полностью, всецело принадлежу Диме, а он мне. Сейчас совершенно точно понимаю, что не смогла бы сделать это ни с кем, кроме Димы. Другие мужчины сливаются в серую массу. Для меня есть только Дима Соболев.
Мы валяемся в постели до обеда. Я бы не вылезала из нее целый день, но, когда дождь прекращается, Дима подхватывает меня на руки и несет в душ. Через час мы завтракаем (хотя уже время обеда) в кафе возле отеля и идем в Эрмитаж.
Мой телефон звонит целый день. Обычно я люблю, когда меня поздравляют с днем рождения, но сегодня меня это тяготит. Мне все время приходится отвлекаться от Димы на разговоры и банальные поздравления с пожеланиями счастья и здоровья.
Звонят и родители. Маме я шлю заранее заготовленную в фотошопе фотографию меня, Ульяны и Лили на фоне Исаакия. Ну мало ли, вдруг она все еще не верит, что я с девочками.
Эрмитаж огромен, его не обойти и за неделю. Проблуждав по залам часа четыре и дойдя до императорского трона, мы начинаем искать выход. Нам надо вернуться в гостиницу и переодеться для ужина в ресторане.
