и собственные прибыли. Иностранные партнеры, которые могут не захотеть мараться связями с нашей семьей, и прочее. Но он поможет, – тихо ответил Лёша, и я оглянулась на Марьяшу – не услышала ли она.
Но нет. Малышка прикусила прядку волос, а все внимание на планшет на Рапунцель, её хамелеончика и незадачливого вора.
— Мы очень любим Марьяну, – прошептала я, и откашлялась – очень уж хриплый у меня голос после долгого молчания. — Я… я мало знаю малышку, Лёша ее впервые в роддоме увидел еще, а я вот совсем недавно. У меня нет младших братьев и сестер, я с малышами общалась только когда няней подрабатывала. И знаете? Они мне нравились, я привязывалась, но не начинала считать их своими. А Марьяну… понимаете, я почти сразу ее приняла как свою дочку. Внутренне приняла. Что буду ее в школу собирать, что со мной она поделится своей первой влюбленностью, и когда-нибудь позволит вместе с ней свадебное платье выбирать. Понимаете? Я люблю нашу малышку. Но я понимаю, что не я родная мать, а Алена, и если бы она правда пожалела. Если бы она только пожалела! Все ведь ошибки совершают, пусть и не такие катастрофические, но второго шанса достойны все. А она… ей не ребенок нужен, а деньги. Не сделает она Марьяну счастливой, не станет ей мамой. А я точно знаю, что стану. Да, пока я для нее Таня или тётя Таня, но возможно когда-нибудь малышка меня мамой назовет. Вот!
Я выдохнула, и еще сильнее сцепила руки. Пальцы скрючены, их уже сводит от напряжения.
Мне плевать на свои хотелки, мне на ребенка не плевать. Не хочу, чтобы Марьяну Алене отдали, и она росла недолюбленной. Получит Алена деньги, решат они с мужем свои проблемы, и… ну да, не выгонят Марьяшу, не отдадут ее в приют. Выделят ей комнату, будут одевать, кормить, и все. А так нельзя, опыта у меня нет, зато понимание есть, что главное – любить ребенка, уделять время. Алена этого не даст, да и ее муж, судя по всему, тоже.
— Хм, – Мария Николаевна потерла лоб, — вообще, внеплановая проверка показала, что ребенком вы занимаетесь, от обязанностей не отлыниваете. Похороны отца девочки организовали, самого ребенка навещали и забрали в короткий срок, – перечислила она наши невеликие достижения, словно желая дать нам очки. — Мне нужно задать девочке пару вопросов, и я вас отпущу. Если увижу нужную реакцию.
— Сейчас?
— Да.
Я подошла к Марьяне, присела перед ней, и малышка нажала на паузу, а затем вытащила один наушник.
— Мы домой?
— Давай ты чуть позже мультик досмотришь, тигра? Сейчас Мария Николаевна задаст тебе пару вопросов. А ты ответь честно. Мы рядом.
— Хорошо, – обрадовалась любопытная малышка, вскочила со стула, и вручила мне планшет. — Я готова. А что за вопросы?
— Прыгай сюда, – подозвал ее Лёша, а затем подхватил на руки, и усадил на колени. — Нам остаться, или вы наедине хотите с Марьяной поговорить?
— Можете остаться. У меня всего несколько вопросов. Итак, Марьяна, – голос женщины изменился, стал мягче, медовее, — скажи-ка, милая, ты часто остаешься одна дома?
— Одна? Не остаюсь, – помотала малышка головой.
— А тебе часто бывает скучно? Бывает, что ты просишь поиграть с тобой, дать занятие, а взрослые заняты своими делами?
— Мммм… нет, – пропищала Марьяна, улыбаясь.
— И чем вы занимаетесь с тетей Таней и дядей Лешей?
— С тетей Таней играем, иногда она со мной играет, иногда просто смотрит. А еще готовить учила. Мы зверей из теста лепили, тесто застыло и можно его раскрасить. Соленое такое тесто, – залепетала Марьяна словоохотливо. — Лошадку слепили, собаку, только собака оказалась на лошадку похожа. А у жирафа долго шея кривилась, пришлось толстой делать. Я читаю, и тетя Таня слушает. А дядя Леша мне сам читает, он разными голосами сказки умеет рассказывать. Колесо научил делать, но тетя Таня его наругала, а мне понравилось. Весело – жуть. И еще…
— Понятно, – усмехаясь, перебила Мария Николаевна, и Марьяна надулась. — То есть, тебе весело? Хорошо с тетей Таней и дядей Лешей?
— Очень. Я их очень люблю, – малышка обхватила руку Леши, прижалась к ней щекой.
— И последний вопрос. Тебя никто не обижает? – довольно-таки аккуратно спросила Мария Николаевна.
Но я поняла скрытый смысл: не обижаем ли мы Марьяну.
— Нет. Ну, мы во дворе гуляем и мне один мальчик снега в капюшон насыпал. А я ему снежком в лицо дала, – хихикнула Марьяна. — Не обидно получилось.
— А взрослые обижают?
— Я ведь маленькая, – возмутилась она. — Взрослые не могут маленьких обижать!
Ох, наивное создание… надеюсь, ты такой останешься надолго.
— Вопросов нет. Вы можете идти. Если дело дойдет до суда, и не вскроются дополнительные, порочащие вас детали, мы дадим положительную оценку, – тон Марии Николаевны стал деловым. — Но советую до суда не доводить, никто не знает, на чью сторону он встанет. Приоритет родной крови. Постарайтесь как можно скорее уладить все. И… да, можете идти.
— Спасибо, – выдохнула я, и улыбнулась.
Подозреваю, улыбка у меня вышла безумная.
Леша заметно расслабился, опустил плечи, и подмигнул мне.
— Все, Пчелка. Полетели домой!
Я перешла на удаленную работу. Леше же приходится ходить в офис. А универ превратился в пытку.
Абсолютно каждый считает своим долгом высказать мне свое мнение, и объяснить, как я неправильно живу. Лешу это тоже коснулось, но в этой ситуации его характер ему помог. Горин может просто усмехнуться, не ответить на мнение, которого никто из нас не спрашивал, и спокойно жить дальше.
Я не могу. Вернее, я могу промолчать, каждому ведь не объяснишь, не расскажешь правду. Но по настроению эти замечания бьют. Одногруппники нас не трогали, а вот ребята с параллельных курсов, и даже некоторые преподаватели отрывались как могли.
«Вышла замуж за богатого ублюдка, и такой же стала. Зачем вам ребенок? Матери отдайте. Я сама малыша родила, моего сына забрали бы, я бы и не такое устроила! – высказала мне в столовой одна аспирантка. — Еще и совести хватает королевой ходить. Таким в тюрьме место, тьфу!»
Ануш послала эту красавицу куда подальше, пока я сидела и считала круги перед глазами. Паническая атака во всей красе – в такие моменты взгляд мечется,
