— Я обещаю, что у твоего брата будет условный срок, — настойчиво повторяет. — А учитывая, что он уже больше года в сизо, то, считай, полностью отбыл наказание. Твой брат будет свободен.
Кислорода в закрытом помещении становится катастрофически мало, стены давят. Мне тяжело вдохнуть. Напряжение нарастает, в воздухе искрит. Судья, не шевелясь, выжидающе на меня смотрит.
Моя единственная мысль — он меня покупает. От нее становится противно, но это не важно, когда я думаю, что мой брат уже совсем скоро может быть свободен. Вернется домой, и мы с ним вместе придумаем, как быть дальше. Я поступлю в институт, он найдет работу, мы снимем квартиру и съедем от ненавистной матери.
Ведь у меня нет никого ближе брата.
А потом вспоминаю Соню, и внутри меня все сжимается. Вспоминаю, ее искренние серо-голубые глаза, звонкий смех, нежные руки, теплые губы. Ее доброту и ласку. Ее нежность. Ее любовь.
— Ну так что? — прерывает тяжелую паузу Рузманов. — Ты согласен?
— У меня не было никого ближе брата, — наконец, говорю. — Пока не появилась Соня.
Я поднимаюсь с места, считая, что разговор с судьей окончен. Он не подает мне руку. Я тоже не ему подаю.
— Вы так и не ответили на мой вопрос, спокойно ли спите по ночам, — замечаю напоследок.
Я знаю, что и не ответит, поэтому, больше не мешкая, выхожу из ложи. Только на улице я наконец-то вдыхаю полной грудью.
Вот теперь мне нужно поговорить с Соней.
Глава 54.
Дима назначает мне встречу в парке возле школы. Ничего особенного, это место, где мы обычно гуляли после уроков. Чем ближе я к парку, тем сильнее бьется сердце. У меня миллион вопросов к Диме, но ни идеи, как начать разговор.
Он уже здесь, сидит на нашей лавочке и просто смотрит перед собой. При виде Димы сердце сжимается, но в то же время что-то меня сдерживает от того, чтобы не броситься тут же ему на шею. Хотя мы не виделись дней десять, и я ужасно соскучилась.
— Привет, — тихо произношу, подойдя к Диме.
Он поднимает на меня голову и смотрит. Не встает обнять и поцеловать.
— Привет, — отвечает.
Тяжело сглатываю. Паника нарастает, хочется развернуться и убежать от страха, но вместо этого я делаю над собой усилие и сажусь на лавочку рядом с Димой.
«Люблю тебя очень», прогоняю в голове его слова в смс, чтобы хоть как-то приободриться.
— Как дела? — задаю самый идиотский вопрос, какой только можно.
— Все хорошо.
— Папа сказал мне, что ты остался свидетелем.
— Да.
Пауза. Он мучительно смотрит на меня, а я на него. То ли от жары, то ли от нашего не складывающегося разговора, мне становится дурно. К горлу подступает тошнота и там застревает. Я пытаюсь ее сглотнуть, но безуспешно. В итоге решаю игнорировать.
— Ты хоть собирался рассказать мне? — выдавливаю с укором.
Дима шумно вздыхает.
— Я хотел оградить тебя от всего этого. Моя жизнь далека от сказки, Соня.
Фыркаю и качаю головой.
— Мой папа судит твоего брата. То есть, ты вообще никогда не собирался мне об этом рассказывать?
Из меня сочится обида. Я чувствую себя обманутой и преданной. Хотя последнее, конечно, не так, но все же.
— А надо было?
— Вообще-то, да. Вообще-то, ты брат подсудимого, а я дочка судьи. Ты понимаешь, в каком положении сейчас находится мой папа? Да мне даже сидеть с тобой на одной лавочке в парке опасно! А я ходила с тобой по улицам, по ресторанам, по кинотеатрам… Мы могли бы встретить кого-то из папиных знакомых… Они бы узнали…
Я замолкаю, потому что начинаю испытывать резкую нехватку кислорода. Жадно хватаю ртом воздух. Ужасная изнуряющая жара забирает из меня последние силы.
— То есть, ты бы не стала со мной встречаться, если бы изначально обо всем знала?
— Я этого не говорила, — достаю из сумки бутылку воды и делаю несколько глотков. — Я не говорила, что не стала бы с тобой встречаться, но нам следовало делать это намного осторожнее.
— Да уж куда осторожнее? — хмыкает.
Дима правда не понимает или прикидывается? Мой папа может потерять работу из-за него! Из-за его беспечности! И хорошо, если просто потерять. А если против папы начнется служебное разбирательство? А если папе инкриминируют превышение должностных полномочий или еще что-нибудь в этом роде?
— Соня, твои родители никогда не дадут нам быть вместе. То для твоей матери я был не такой, то теперь для твоего отца. Это будет бесконечно.
Правда в Диминых словах есть. Но если у мамы было просто самодурство, то у папы реальные аргументы.
— Я не знаю, как нам быть, — произношу с отчаянием.
Ладонь Димы накрывает мою. Я вздрагиваю и поднимаю на него полные слез глаза. Дима сжимает мою руку в своей, глядит с тоской и болью.
— Соня, выходи за меня замуж.
— Что!? — мне кажется, я не расслышала.
— Выходи за меня замуж, — повторяет громче.
Я пялюсь на Диму во все глаза, забыв дышать. В ушах стучат его слова, но я в таком шоке, что не могу выдать никакой реакции.
— Твои родители никогда не дадут нам быть вместе. Они все время будут против, все время будут искать причины, ставить тебе запреты. Единственный выход — пожениться. И ничего они нам не сделают. Пойдем в загс прямо сейчас! У тебя с собой паспорт?
Я открываю и закрываю рот, как рыба. Дима смотрит на меня с немым вопросом, еще сильнее сжимая мою ладонь, а у меня же разом разбежались все мысли из головы.
— Соня, я люблю тебя. Ты выйдешь за меня замуж?
— Дима, я не могу, — лепечу. — Как ты вообще себе это представляешь?
Способность связно мыслить вернулась, и теперь в голове пчелиным роем жужжат вопросы:
Где мы будем жить?
На какие деньги?
Что с учебой?
И еще миллион вопросов.
— Очень просто представляю. Мы идем в загс и расписываемся.
Снова хватаюсь за бутылку воды, иначе грохнусь в обморок прямо здесь. В несколько глотков осушаю ее и делаю глубокий вдох через нос.
— Ну так что?
— Дима, мой папа судья по делу твоего брата, ты не понимаешь это, что ли? — восклицаю и подскакиваю на ноги. — Ты в своем уме такое мне предлагать?
Дима встает следом за мной. Теперь он зол.
— Черт, Соня, меня уже тошнит от твоих родителей. Сколько можно ходить у них на поводу?
— Я не хожу у них на поводу, я реально оцениваю ситуацию! Наш с тобой союз несет большие риски для моего папы, и я в такой же растерянности, как и ты. Я не знаю, что с этим делать, но такова реальность. Мы сильно подставляем моего папу, возможно, мы могли бы выждать несколько лет…
— Соня, твой папа сам себя подставляет, — Дима резко меня обрывает. — Ты даже не представляешь, как твой папа сам себя подставляет!
— Что ты имеешь в виду?
— Он берет взятки.
— Что!? — мне снова кажется, что я не расслышала.
А Дима будто сказал быстрее, чем успел подумать. Резко замолчал и растерянно бегает по мне глазами.
— Что ты сказал? — делаю шаг к нему. — Повтори, пожалуйста.
— Мне очень жаль, Соня, что ты узнала это вот так и от меня. Но твой отец берет взятки. Он может полностью оправдать виновного человека за деньги.
Меня бросает в озноб, тело под сарафаном покрывается липким потом, а губы пересыхают.
— Это не правда, — нахожу в себе силы возразить.
— Это правда.
Снова мучительная пауза. Где-то на заднем фоне громко смеются. И этот смех звучит, как смех на похоронах.
— Я давно знаю твоего отца, я знал его еще до ситуации с моим братом.
Молчу, не имея сил произнести ни звука.
— Ты знаешь, что мой папа умер, когда мне было шесть лет. Но ты не знаешь, что его убили. Это произошло на моих глазах. Застрелили, — Дима делает паузу, а у меня же под кожей ползёт страх. Предчувствие подсказывает: я сейчас услышу что-то страшное. — Это было заказное убийство. Мой отец был хакером, его склоняли на свою сторону не очень честные люди. Процесс над организаторами убийства вёл твой отец. И он оправдал их. Полностью признал невиновными и освободил в зале суда. Я был на вынесении приговора и прекрасно запомнил, с каким безразличием твой отец это сделал.
