class="p1">— Никита, — шепчу я, когда мы оказываемся на кровати уже практически без одежды. Его губы скользят от шеи вниз, заставляя меня сгорать от дикого огня страсти.
Думать больше не в состоянии, могу только чувствовать. И этих чувств так много, и они для меня в новинку, что кажется, будто еще немного и меня… разорвет на маленькие частицы счастья от наслаждения.
— Все хорошо? — у Никиты еще есть силы для того, чтобы задавать вопросы.
Отвечаю ему взмахом ресниц и тихим полустоном. Который с каждым его движением — таким правильным, таким нежным — становится только громче. Ох, никогда бы не подумала, что способна на такое…
Между нами нет никакой неловкости, никакого смущения. Наверное, когда любишь, на такие вещи не обращаешь никакого внимания.
Чистая, ничем не замутненная страсть. Не разбавленная, я бы сказала, ведь ударила в голову так сильно, что кажется без этих поцелуев, без этих ласк больше не прожить и дня.
Никита нависает надо мной, я читаю в его взгляде легкое беспокойство, вопрос или, скорее, разрешение.
Ох, Бесовский, я говорила, что ты стал занудой??? Правда, в то же время я ему безумно благодарна за это — за то, что он не торопится и не торопит, ведь я еще ни с кем и никогда…
— Я хочу этого. Только с тобой, — выдыхаю в губы Никите, чуть приподнявшись на локтях.
Мне хочется, чтобы он это услышал. Чтобы у него не осталось никаких сомнений в том, что я тоже хочу стать его.
А потом… мир сменяется разноцветными красками, мерцает огнями, взрывается. Я, как оголенный провод, чувствую только его прикосновения, чувствую его любовь и дарю свою. Дарю себя без остатка.
Мой любимый мужчина. Единственный. Какое это счастье принадлежать тому, кого любишь.
Эти мысли крутятся в моей голове весь вечер. А улыбка не сходит с губ.
Впрочем, как и у Никиты. Может быть, в том кафе подавали что-то с секретным ингредиентом? Например, кофе с эйфорией? Или морковный пирог с крошками счастья?
Озвучиваю это вслух, от чего Никита смеется.
— Это называется любовь, Нимфа. Представляешь, как мы влипли?
— Ага. — Целую его в кончик носа. — А вот афродизиак — это уже твои поцелуи.
— Ммм, — улыбается точно сытый кот. И привлекает меня для очередного поцелуя. — А я-то думал, что во всем виноват ореховый штрудель.
Смеюсь и шутливо бью его кулачком в грудь.
— Шутишь? Я его даже не пробовала. У меня аллергия на орехи. Даже прикоснуться не могу.
— На орехи аллергия? — переспрашивает Никита задумчиво.
— Ага. Единственная вещь, которую не ем.
— Погоди-ка… Так значит, тогда у меня в душе. Ты говорила, что пахнет кокосом, — Никита усмехается и качает головой. — Вот почему ты тогда потеряла сознание в душе.
— Выходит, что так, — киваю, обалдевая от мысли о том, что если бы не это, то возможно мы бы с Никитой никогда не были вместе. — Ты только подумай, какое совпадение!
— Мне кажется, это больше, чем совпадение, — Никита вдруг становится серьезным и говорит это, не сводя с меня взгляда. — Это судьба, Лола. Моя любимая Нимфа.
— Я люблю тебя, — впервые признаюсь ему. — Люблю.
Потому что у каждого уважающего себя Беса должна быть своя Нимфа. Это мне Никита по секрету на ушко шепнул, когда мы собрались в семейном кругу после новогодних праздников. Его папа, моя мама, Коля, даже Афанасия не забыли. Это есть наша большая чумная семья!
А потом Никита взял и ошарашил всех тем, что сделал мне предложение.
Ну хорошо, не всех, конечно, только меня. Я, честно, не ожидала, что это произойдет так скоро!
— Чему ты удивляешься, Лола? — смеется Соколовский в своей привычной манере. — Он же без тебя жизни уже не представляет. И боится, что тебя какой-нибудь француз украдет.
— Зря боится, — улыбаюсь в ответ и перевожу взгляд на Никиту, сидящего рядом и обнимающего меня за талию. — Я всегда буду только твоей.
Шепчу уже тише, чтобы услышал только он. Мой любимый Бес. И по потемневшему взгляду, в котором полыхает огонь нашей любви, понимаю, что так оно есть и будет.
Конец
Шоу должно продолжаться.
