Ульяна Соболева - Джокер

– Ненавижу..., – её голос походил на хриплое рыдание, все еще вздрагивая и задыхаясь, – не прощу тебе этого...не прощу...

"Не прощу..." – как будто серной кислотой плеснули в район груди. Да, нет, милая, ты –то, может, и простишь...Мне бы самому суметь простить себя после всего. Но вслух, приподнявшись на руках и устраиваясь между её ног, выдал насмешливо:

– А мне от тебя не нужно прощение. Ты моя шлюха, а не приходской священник.

Сказал и вошёл в неё одним движением. Мы застонали с ней одновременно и замерли, глядя друг другу в глаза. Она рванулась ко мне навстречу, обхватывая шею руками и приподнимая бёдра. Доли секунды наслаждался жаром её лона, а потом начал двигаться. Зло. Бешено. Таранил её плоть, чувствуя, насколько неистово она отвечает.

Её глаза горели страстью. Страстью и яростью. Ненавидь, малыш, ненавидь. Но не своё тело, а меня. Оно не предаёт тебя, оно просто не может лгать. Это я предатель.

Стиснул зубы, заметив катящиеся по щекам слёзы опустошения, сдерживаясь от дикого желания слизать их.

– Ты...убиваешь меня...Ник...ты убиваешь...нас...

Её голос звучал сдавленно, глухо. Рванул вперед, следя за тем, как закатываются её глаза, впиваясь пальцами в бедра, насаживая её на себя и жёстко вонзаясь в мягкое тело. Так глубоко, насколько мог. Почувствовал, как судорожно сжимаются мышцы лона вокруг члена, а по моему телу пробегает дрожь острого наслаждения. Не успел в полной мере ощутить её оргазм, как меня с головой накрыл собственный. Зарычал, в последний раз толкнувшись в неё и кончая внутри, клеймя, доказывая себе и ей, кому она принадлежит. В первый раз за все эти десять лет после секса с Марианной я не чувствовал ни удовлетворения, ни радости, ни ненависти... Только опустошение, разливавшееся по венам. Поднял голову и, посмотрев в глаза, произнёс:

– Нельзя убить того, кто давно уже мёртв, Марианна.

Она закрыла глаза, сворачиваясь калачиком на постели и еле слышно прошептала:

– Зато можно убить того, кто был еще жив.

Я молча слез с постели, не отвечая на реплику, застегнул ширинку и подошёл к шкафу. Открыл двери и начал скидывать на пол всю одежду. Дёрнул ящики комода и, достав оттуда нижнее бельё, бросил на кровать. Марианна в негодовании вскочила с кровати.

–Прикройся! – Бросил ей и направился к двери. Там велел охраннику позвать экономку. Когда в комнату вошла высокая сухопарая женщина, холодно приказал:

– Обыскать каждое чёртово платье, всё нижнее бельё, трусы, носки, чулки.

–Что искать, Господин?

–Всё, что покажется подозрительным. Найдёшь – передаешь Дэну. Дэн, –окликнул охранника, маячившего за дверью, – если вдруг в личных вещах Госпожи будут обнаружены какие–либо подозрительные вещи, неважно какие, ты изымаешь их и сообщаешь напрямую мне!

Охранник кивнул и вышел. Я отпустил взглядом экономку и повернулся к Марианне.

–Раньше ты была в этом доме хозяйкой, но после своего поступка ты будешь здесь пленницей. Без права голоса и свободы перемещения. Днём рядом с тобой постоянно будут находиться охранники или слуги. Не старайся натворить глупостей, Марианна. Мы оба знаем, что я не дам этому случиться.

Схватил её за голову и рывком притянул к свои губам. Поцеловал, запоминая вкус её губ и запах тела. Усилием воли отстранился и быстрым шагом вышел из спальни.

Обратно в город я ехал на машине. Позвонил пилоту собственного самолёта, доставившего меня сюда, и отпустил его. Слишком много мыслей роилось в голове после сегодняшних событий, и мне нужно было всё обдумать, прежде чем вернуться к игре.

Всё пошло не так. Сразу. С первых же мгновений. Она была зла на меня. Больше – она ненавидела меня. И теперь это были не пустые слова. Я видел это чувство в её пылающих глазах. А глаза не могут обманывать.

Ещё бы. Кто–то из этих тупоголовых ублюдков не удержал во рту свой поганый язык. Ухмыльнулся, вспомнив, КАК расправился с охраной. С теми, кто сменился в последний раз. Я не стал разбираться, кто оказался болтуном. Выяснил у Дэна имена последних прибывших и вызвал их к себе. Сукины дети насквозь провоняли страхом после того, как поняли, на какой стадии бешенства я нахожусь. Я разорвал им глотки. Предварительно вырвав языки. Всем четырём. Без слов. Молча. Чувствуя, как Зверь буквально урчит от наслаждения. Наблюдая за их последней агонией и сам варясь в аналогичной. Забавное зрелище видеть, как неистово в диком ужасе молятся Богу создания Ада.

Но всё это было после. После её слов о ненависти. После того, как она смешала меня с грязью, заявив, что не видит разницы между мной и другими. После секса. Настоящего. Злого. Быстрого, но от этого не менее крышесносного.

Все эти события калейдоскопом проносились в моей голове, пока я ехал назад. В свой личный ад, созданный мной же самим. Игра продолжается, Мокану, так что стисни зубы и при вперёд дальше!

И снова тишина. Острая, словно лезвие ножа, она разрезает окружающее пространство, делит его на неровные части мозаичного стекла, которые падают на твою ладонь со звоном. Ты можешь сжимать ладонь сколько угодно в надежде раскрошить их, на деле выясняется, что они выкованы из металла, и ты лишь ранишь собственную руку, превращая кожу в решето, металлический запах твоей же крови наполняет тёмное «где-то там», в котором ты находишься…Но грёбаная тишина не отступает. Лишь жалкий звук капель крови, срывающихся с твоей ладони в бездну, разбавляет ее. Но этого так мало, когда балансируешь на грани абсолютного безумия в полном одиночестве. «Где-то там».

Человек привыкает ко всему, и ты тоже привыкаешь к этой твари – безмолвию. Даже если ненавидишь его остатками своей души. Ты делаешь шаг, потом второй, уже не удивляясь тому, что не проваливаешься в чёрную дыру под ногами. Чёрта с два ты бы испугался этого! Сейчас ты согласился бы сорваться в эту пропасть даже по частям, и чтобы вдребезги. И навечно. Может, уже не придется тогда идти туда, где горит тусклая полоска света. Ты бы никогда не пошел в ту сторону, будь у тебя выбор. Но ведь тебя лишили права выбора много лет назад. Сначала люди. Потом ОНО. Твое персональное ЗЛО. Трансформация самого любимого существа в нечто, ввергающее в панический ужас. То, что ждет тебя за дверью. Нет, ты конечно, давно уже не видишь этой двери. Ты просто знаешь, что она там есть. Как и пол под твоими ногами, которого на самом деле не существует и на который ты, скорее, по привычке ступаешь слишком осторожно. Ведь ты уже не веришь, что ОНО не услышит. Ты уверен, что ОНО узнало о твоем присутствии сразу, как ты здесь появился. ОНО всегда ждет тебя тут. В этом месте. И ты не можешь не прийти. Ненавидя ЭТО всей душой, ты идешь на ЕГО беззвучный зов под стук собственного сердца, колотящегося в груди, будто разбивающего грудную клетку на части.