В молчании они доели первое блюдо, а затем женщина принесла им блюда с домашними равиоли и свежими, сочными омарами.
— Вы скучали по дому? — спросила Ана, пытаясь прервать неловкое молчание.
Витторио, по-видимому, совершенно не подозревал о том, какие страсти бушуют в душе Аны, ибо сидел, развалившись в кресле, зажав бокал с вином между ладонями.
— Да, — ответил он, делая глоток вина. — Я не должен был так долго отсутствовать.
Ана была удивлена сожалением в его голосе:
— Почему же вы отсутствовали?
Он пожал плечами:
— Прежде путешествия казались мне правильным занятием. — Витторио откусил равиоли. — Поешьте. Эти равиоли сделаны на кухне замка, а омары были пойманы сегодня утром.
— Впечатляет, — пробормотала Ана.
Еда действительно оказалась очень вкусной, но Ане было трудно и кусок проглотить — от волнения ей стало трудно дышать. Она задалась вопросом: как Витторио отреагирует, если она к нему прикоснется? Будет ли он изумлен? Польщен? Недоволен? Ей было ужасно страшно даже вообразить предполагаемый сценарий.
Ана больше не могла пребывать в состоянии неопределенности. Она отложила вилку в сторону и посмотрела на Витторио в упор:
— Какой бы прекрасной ни была еда, Витторио, я должна задать вопрос. Я обязана знать… — Она вдохнула и медленно выдохнула, кладя руки на стол, чтобы не поддаться искушению и не прикоснуться к Витторио. — Что за деловое предложение вы хотели мне сделать?
Витторио долго не отвечал. Он смотрел на вино в бокале, рубиново-красная жидкость сверкала в пламени свечей. Он улыбнулся почти лениво, отчего по телу Аны распространился жаркий трепет, а затем поставил бокал на стол.
— Ну, — сказал он, криво усмехнувшись, — если ты хочешь знать, то я скажу напрямик. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
Ошеломленная, Ана молчаливо взирала на Витторио. В комнате слышалось только потрескивание поленьев в камине.
У нее пересохло во рту. Она подумала, что ослышалась.
Или он пошутил? Конечно, он пошутил. Ана усмехнулась, понимая, что молчание затянулось. Она потянулась к бокалу с вином.
— В самом деле, Витторио, — сказала она, слегка покачав головой, будто его слова были шуткой. — Я хочу знать почему.
Витторио наклонился вперед и внезапно посерьезнел:
— Я не шучу, Ана. Я хочу на тебе жениться.
Она снова покачала головой, не в силах поверить его словам. Она боялась ему поверить. Должно быть, он решил жестоко над ней подшутить.
Ана подвергалась жестоким шуткам прежде. Девушки из школы-интерната прятали ее одежду после тренировки, поэтому ей приходилось идти через раздевалку, обернувшись полотенцем, пока они хихикали и щипали ее за руки. Мальчик, который однажды пригласил ее на танец, когда ей было пятнадцать, рассмеялся ей в лицо и убежал. Она видела, как потом он брал деньги с подростков, — на нее поспорили. И конечно, был в ее жизни мужчина, которому она хотела принадлежать душой и телом. Однако он резко ее отверг. Роберто изображал из себя оскорбленного, будто она неправильно истолковала их совместные ужины и совместные занятия допоздна. Возможно, она действительно не поняла тогда Роберто, а теперь неверно понимает Витторио.
И все же, глядя в спокойное лицо Витторио, она медленно осознавала: он не шутит. И тем не менее Ана была убеждена: он не мог хотеть на ней жениться.
— Я знал, что мое предложение покажется тебе интригующим, — сказал он со смехом в голосе.
— Не то слово, — выдавила Ана и сделала большой глоток вина. Однако тут же поперхнулась и закашлялась.
В глазах Витторио читался смех. Он изогнул губы в улыбке, протянул руку и коснулся плеча Аны:
— Покашляй. Тебе станет легче.
Она закрыла рот рукой и несколько минут кашляла так, что слезы потекли из глаз. Витторио налил стакан воды и сунул его ей в руку.
— Извини, — произнесла она наконец, когда смогла снова говорить. Вытерев слезы, она сделала глоток воды.
— С тобой все в порядке? — Ана кивнула, и он откинулся на спинку стула. — Я вижу, ты удивлена.
— Можно сказать и так. — Ана покачала головой, все еще не веря словам Витторио.
— Я не собирался говорить об этом так прямо и быстро, — сказал Витторио, — но подумал, что ты предпочтешь выслушать откровенное деловое предложение.
Ана несколько раз моргнула. Она осмотрела комнату: свечи, бокалы вина, зажженный камин… Все-таки она дура, если поверила Витторио.
— Ах, — медленно произнесла Ана, — деловое предложение. Конечно.
Она услышала нотки разочарования в собственном голосе, и ей стало не по себе. Почему она чувствует себя униженной? Ведь она сама все нафантазировала. Витторио здесь ни при чем. Она повернулась, чтобы взглянуть на него еще раз, выражение ее лица было решительным и немного отстраненным.
— Итак, с каких пор брак стал деловым предложением?
Витторио чувствовал, как Ана внутренне отстранилась от него. Он совершил ошибку. Вернее, несколько. Он видел, как она оглядывала комнату, и наверняка в подобной романтической атмосфере в ее голове рождались определенные мысли. И вдруг он встревает со своим деловым предложением… Если бы он хотел предложить ей руку и сердце по-деловому, то должен был это сделать подобающим образом в надлежащей деловой обстановке.
Ему не следовало приводить ее в эту комнату. Ему нужно было перестать делать вид, что он за ней ухаживает.
Витторио наклонился вперед:
— Скажи, Ана, ты играешь в карты?
Та подняла голову, удивленно выгнув брови:
— Карты?..
— Да, карты. — Витторио слегка улыбнулся. — Я подумал, после ужина мы могли бы по-дружески поиграть в карты и обсудить мое деловое предложение.
Она сильнее выгнула брови:
— Ты намерен играть в карты?
Витторио пожал плечами:
— Большинство бизнес-сделок обсуждается во время занятий спортом или отдыха, будь то гольф, карты или что-то другое.
— Как насчет бильярда?
На этот раз брови выгнул Витторио, и Ана испытала удовольствие от его изумления.
— Ты играешь в бильярд?
— Ну да. В пул.
— На самом деле в замке пять бильярдных столов. Мой отец приказал установить их здесь, когда стал графом. — Витторио помолчал. — Я играл с ним, когда был мальчиком.
Ана не знала точно, показалось ли ей, или в действительности на лице Витторио отразилась печаль. По слухам, он был очень близок со своим отцом.
«Нет ничего постыдного в том, что ты плачешь, ласточка».
Отмахнувшись от воспоминания, она решительно улыбнулась:
— Хорошо. Значит, ты умеешь играть.
