– Я не…
– Не надо оправдываться. Я убедился в этом на собственном опыте, или ты забыла?
Его слова больно ранили Карлу.
– Хавьер, но это было давно. То, что случилось три года назад… это была не я… Мне не следовало…
– Хватит, – оборвал ее Хавьер. – Единственное, что от тебя требуется по контракту, это представлять нашу продукцию так, как будто она необходима тебе словно воздух. И когда ты достаточно поправишься, ты займешься именно этим. А пока можешь продолжать притворяться идеальной, какой тебя привыкли видеть окружающие. Но когда мы остаемся наедине, пожалуйста, сделай одолжение, не лги мне. Я нахожу такое поведение унизительным и откровенно постыдным.
– Неужели я так сильно ранила твое самолюбие, что ты не можешь оставить в прошлом то, что случилось между нами? И не делай вид, будто ты здесь только для того, чтобы защитить свои денежные вложения. На тебя работают более тысячи сотрудников и команда юристов, которые прекрасно справляются с твоими указаниями. Так что тебе не надо было лететь сюда для того, чтобы контролировать меня.
– Продолжай, – лениво протянул Хавьер.
– Ты можешь сказать честно, что не хочешь заставлять меня страдать только за то, что я единственная из женщин, которая не клюнула на известный всему миру мачизм Сантино?
– Почему я должен беспокоиться насчет мачизма, если ты с такой готовностью уступила вещам более… приземленным? Которые приносят намного больше удовольствия? – насмешливо улыбнулся он.
Карла покраснела до корней волос.
– Если ты получил столько удовольствия, почему же ты так ненавидишь меня?
Она знала ответ на свой вопрос. Три года назад Карла впервые в открытую выступила против отца и с головой бросилась в объятия Хавьера. Только она ожидала, что их отношения будут ни к чему не обязывающей интрижкой. Утром Карлу охватило отчаяние, потому что она поняла, что ошиблась. Она намеренно задела самолюбие Хавьера, и тут нечем было гордиться.
– Ненависть бессмысленна, я не теряю время на такие глупости. Речь идет о самоуважении, оно представляет для меня огромную важность.
– О чем ты говоришь? – нахмурилась Карла.
– Ты можешь обмануть окружающих, но мы оба знаем, что у тебя нет стыда. Бросаться к ногам мужчины, который не хочет тебя, – это одно. Но вешаться на мужчину, который помолвлен с другой… Я не стал делегировать свои полномочия, потому что хотел предупредить тебя о последствиях скандала, который неминуемо случится, если ты не прекратишь преследовать Анджелиса.
– Драко? – изумленно посмотрела на него Карла. – Но я не преследую его. Я ничего дурного не сделала…
– Ты хочешь сказать, что фотографии, на которых ты активно обхаживаешь Анджелиса на благотворительной вечеринке своего отца, ненастоящие?
Ее охватило чувство вины.
– На самом деле все было не так…
Драко Анджелис был братом ее лучшей подруги Марии, братом, которого у нее самой никогда не было. В юношеские годы она испытывала к нему теплые чувства и даже иногда использовала, чтобы избавиться от нежелательных кавалеров. Шесть недель назад Карла решила взять жизнь и карьеру под личный контроль и, возможно, надавила на Драко слишком сильно. К счастью, и Анджелис, и его невеста отнеслись к этому с пониманием и не держали на нее зла.
Карла посмотрела на Хавьера, выражение лица которого говорило, что объяснять ему что-либо бесполезно.
– Похоже, у тебя все не так, как кажется, – ухмыльнулся он.
– Думай что хочешь, – устало ответила Карла. – Я не собираюсь оправдываться перед тобой за свою личную жизнь. Если ты закончил то, ради чего приехал сюда, пожалуйста, оставь меня в покое.
В палате воцарилась мертвая тишина. Карле не нужно было смотреть на Хавьера, она и так знала, что его глаза полыхают от злости и презрения.
– Я уйду, если ты согласишься вернуться со мной в Нью-Йорк.
– Как будто у меня есть выбор. Разве это не часть твоего грандиозного плана мести?
– Может быть. Но я рад, что могу отложить следующий его пункт. Если только получу то, что хочу.
– Что ж, ты победил. Нью-Йорк или Рим – какая разница? Просто оставь меня в покое, если можешь.
Хавьер стоял над Карлой и всматривался в мягкие черты ее бледного лица. Он чувствовал себя немного виноватым, что измотал ее, тогда как она нуждалась в полном покое. Но тут же прогнал эту мысль прочь. Хавьер, как никто другой, знал, что у нежной и хрупкой на вид Карлы Нардоцци ледяное сердце.
Он стиснул зубы, вспоминая, что однажды она была по-настоящему невинной. Но беззастенчиво рассталась со своей невинностью и пожертвовала ею ради внимания Драко Анджелиса.
Некоторые мужчины коллекционировали девственность как своего рода победные трофеи. Хавьер никогда не принадлежал к их числу. Но после того как он встретил Карлу Нардоцци три года назад, он перестал обращать внимание на более опытных партнерш.
Хавьер мрачно улыбнулся.
За неделю до своего тридцатого дня рождения он заключил сделку, благодаря которой стал одним из богатейших людей в мире. В честь победы он закатил серию шикарных вечеринок, из них самая безумная и неприлично роскошная состоялась в Майами, где он считал себя по-настоящему дома.
Там он встретил Карлу.
Хавьер очнулся от накативших на него воспоминаний. Каким же идиотом он был!
Такого больше не повторится. Никогда.
Он не сразу понял, что Карла не притворяется, а уснула по-настоящему. Ее дыхание было едва слышным и глубоким, и с лица исчезла усталость, которую он так упорно старался не замечать.
Хавьер испытывал знакомое чувство, которое охватило его, когда Карла появилась в его офисе в Нью-Йорке.
Несмотря на слова, сказанные бодрым тоном, от Карлы исходила какая-то апатия, несвойственная женщине, чей талант заставлял выглядеть ее конкуренток по сравнению с ней неуклюжими коровами на катке. Во время той встречи в Нью-Йорке она была похожа, скорее, на собственную тень, наверное, поэтому ему захотелось встряхнуть ее… своим поцелуем.
Именно поэтому Хавьер не мог уйти прямо сейчас.
Он никогда не переживал ничего подобного и не знал, что делать, поэтому сидел в углу палаты и смотрел на спящую Карлу. В конце концов, думал он, решать проблему нужно до того, как она выйдет из-под контроля.
Ему пришлось многое пережить, и он решил принять весь негативный опыт в качестве жизненных уроков. Таким уроком была встреча с отцом, когда Хавьеру исполнилось семнадцать лет. Родной отец, чья кровь текла в его жилах, назвал Хавьера незаконнорожденным, и его слова оставили незаживающую рану в сердце. Потом смерть матери. Со временем Хавьер понял, что прекрасно обойдется без семьи, которая была не чем иным, как фальшивкой.
